Живописец смерти - Джонатан Сантлоуфер

— На этот раз никаких дополнительных рисунков. Он взял репродукцию картины «Святой Себастьян», на нее приклеил вырезку из газеты с моей фотографией и все это приклеил к репродукции другой картины, которая называется «Вид на Большой канал» и принадлежит кисти известного итальянского художника восемнадцатого века Каналетто. — Она перевела дух. — Тут ошибиться невозможно. Он указывает, с кем собирается расправиться и где. Со мной, в Венеции. — Кейт замолчала на пару секунд. — Как видите, Живописец смерти прислал мне приглашение. Придется поехать. Я должна.

— Но это опасно! — возразил Мид.

— Очень опасно, — добавил Фриман.

Кейт подняла голову.

— Но он меня ждет. Разве можно его разочаровывать?

Мид насупился.

— Но вы подвергаете себя смертельному риску.

Кейт заставила себя улыбнуться.

— Честно говоря, Рэнди, я не знала, что это вас беспокоит.

— Я поговорю с Тейпелл, — продолжил Мид. — Она свяжется с Интерполом и итальянской полицией.

— ФБР это может организовать проще, — сказал Фриман. — Мы работаем в постоянном контакте с Интерполом.

— Позвольте мне сопровождать Макиннон, — попросила Слаттери.

— Это было бы полезно, — согласился Фриман.

— Мне нужно подумать, — сказал Мид.

— Я тоже поехал бы, — подал голос Браун.

— А вот это исключено! — крикнул Мид. — Я не могу отправить туда всех сотрудников. Кто-то должен остаться и здесь. Тем более что это все может оказаться уловкой. Вдруг Живописец смерти хочет, чтобы Макиннон уехала, а сам…

— Нет, — возразила Кейт. — Он так не работает.

— А звонок перед благотворительным вечером? — Мид шумно втянул в себя воздух. — Он вас обманул.

— Это была просто игра, — сказала Кейт. — Ему захотелось, чтобы я ощутила его присутствие, поволновалась. Вот и все. Он не предлагал никаких загадок вроде этой. — Она постучала по репродукции картины, на которой святой принимал мученическую смерть. — А сейчас другое дело. И он постарается довести его до конца.

Фриман подался вперед.

— Я думаю, она права. Ей следует поехать. А ФБР организует бригаду для ее защиты.

Кейт покачала головой.

— Если я буду ходить в окружении американских роботов с короткой стрижкой, от которых за милю пахнет ФБР, он просто не решится действовать.

— Роботы будут держаться на расстоянии, — произнес Фриман.

— Тогда другое дело. — Кейт бросила взгляд на коллаж Живописца смерти. — Венецианский бьеннале открывается завтра. Значит, выступить он может в этот уикэнд. И мы должны быть готовы.

Обычно, собираясь в поездку, Кейт тщательно укладывала вещи. Между блузками прокладывала папиросную бумагу, каждый предмет косметики и туалета находился в отдельном полиэтиленовом пакете. А сейчас она положила в вещевую сумку всего один вечерний костюм, кое-что из белья, туалетные принадлежности.

— Я собирался с тобой в Венецию, — сказал Ричард, — все спланировал заранее, но ты поездку отменила. А теперь я завяз в делах по уши, так что составить тебе компанию не могу.

— Извини, что так получилось, дорогой. — Кейт уткнулась взглядом в сумку. — Я действительно не думала, что меня отпустят. Но сейчас расследование зашло в тупик. Живописец смерти совершил пятое преступление и опять затих, поэтому я решила устроить себе небольшой отдых. Он мне действительно необходим.

— Ну что ж, — Ричард подошел и обнял ее сзади, — я рад, что ты едешь. Будешь представлять там нас двоих.

Кейт машинально сунула в сумку флакон духов «Бал в Версале» и тут же удивилась, зачем они ей нужны в этой поездке. Для кого я буду душиться? Для убийцы?

— Несколько дней отдыха тебе действительно не помешают, — продолжил Ричард.

— Да.

Если бы он знал о «Святом Себастьяне», то ни за что бы не позволил мне уехать. И был бы прав. Но я должна. Ведь сейчас впервые представилась возможность выиграть у Живописца смерти на его поле.

— И постарайся расслабиться. — Ричард обнял ее крепче.

— Хорошо.

Он погладил ей волосы.

— Если хочешь, я все отменю и поеду с тобой.

Кейт поцеловала Ричарда в шеку.

— Нет, не стоит. — Боже, да я больше всего на свете хочу, чтобы он поехал. Но нельзя, потому что меня на бьеннале ангажировал Живописец смерти. — Я привезу тебе все каталоги и прокомментирую каждый.

— Прекрасно. — Ричард поцеловал ее в губы. — И возвращайся поскорее. Я буду скучать.

На протяжении всей своей истории Венеция постоянно погружалась в море со скоростью примерно от восьми до десяти сантиметров в столетие. А в XX веке скорость увеличилась до двадцати пяти сантиметров и продолжает расти. Все пришлось поднять: тротуары вдоль каналов, телефонные и силовые линии. Люди тоже перебрались с первого этажа на второй. Если все будет так продолжаться, то скоро венецианцы переберутся на чердаки, а туристы смогут любоваться жемчужиной Адриатики только с вертолетов.

Но Морин Слаттери ничего этого не замечала. Для нее жемчужина сияла как обычно. Вапоретто[50]скользили по Большому каналу, а она не могла насмотреться на лазурное небо, темную изумрудную воду и позолоченные дворцы. Жаль только, что итальянские полицейские, Маркарини и Пассатта, не отходили ни на шаг.

После долгих дебатов и консультаций решили, что двадцать четыре часа в сутки Кейт будут охранять двое полицейских и каждые два часа докладывать в свое управление и Интерпол. Слаттери мысленно называла их Макарони и Паста. Маркарини было около тридцати, темноволосый, симпатичный. Пассатте можно было дать лет сорок, красивый, неулыбчивый, нервный, во рту постоянно торчит сигарета. Оба довольно бегло говорили по-английски.

День был теплый, влажный, в воздухе плавал сладковатый запах гнили.

— Красота, — промолвила Слаттери.

— Да, — отозвалась Кейт, глядя на дворец.

— Что тебя беспокоит? С тех пор как мы приземлились, ты не сказала и двух слов.

Кейт усмехнулась:

— Да, ты права, Морин. Меня много чего беспокоит.

— Я понимаю, — спохватилась Слаттери. — Извини. Этот город меня просто потряс. Я вся переполнена впечатлениями.

— Прощаю, — промолвила Кейт, глядя в темную венецианскую воду.

Она постоянно ощущала присутствие Живописца смерти. Ей казалось, что сейчас он притаился где-то на берегу и наблюдает.

Вапоретто доставил их на площадь Святого Марка. Слаттери восхищенно смотрела на базилику, Дворец дожей, великолепную площадь.