Невеста на одну ночь - Розмари Роджерс

Вейл побледнел до синевы, двойной подбородок затрясся от страха.

– Я понятно выражаюсь?

– Да, разумеется. – Дворецкий склонился в таком глубоком поклоне, что заскрипели суставы. – Прошу прощения, милорд.

– Можете идти.

Габриэл пренебрежительно взмахнул рукой, и Вейл поспешил прочь.

Проще простого заставить слуг относиться к Талии с почтением, а со временем они, несомненно, узнают и полюбят её – в Кэррик-Парке всё сложилось именно так.

Однако матушку и других членов высшего общества переубедить будет сложнее. Поэтому Габриэл и велел Талии не покидать Кэррик-Парк.

Обернувшись, он сердито уставился на Хьюго, словно виня того во всех несчастьях.

– Что на неё, чёрт возьми, нашло?

– Может, захотела по модным лавкам пройтись, – предположил друг. – По моему опыту, женщины жить не могут без красивых платьев.

Габриэл фыркнул:

– Талия не из таких. Она к моде равнодушна.

– Ну, тогда отца навестить решила. – Хьюго скривился. – Сайлас Добсон, конечно, та ещё свинья, однако близких не выбирают.

– Теперь я её близкий человек, а если этот негодяй посмеет ступить на порог, добьюсь, чтобы его в колонии сослали.

– Может, вы и меня сослать хотите, Габриэл?

Холодный женский голос заставил друзей обернуться на дверь.

При виде жены в красивом муслиновом платье в цветочек, выгодно подчёркивающем фигуру, Габриэл застыл. Тёмные волосы собраны на затылке, только несколько локонов спадают вниз. На шее простая нитка жемчуга.

Талия была свежа и прекрасна, будто весенний день.

Но тут Габриэл заметил её разъярённый взгляд, и от радости не осталось и следа. Талия не только не послушалась мужа и покинула Кэррик-Парк, она ещё и слышала его необдуманные слова. Проклятье! Что за день, одни неудачи!

Шагнув вперёд, Габриэл протянул к ней руку:

– Талия, что за глупости…

– А почему бы и нет? – Зелёные глаза сияли ледяным блеском. – Отличный способ избавиться от неугодной жены.

Талия прижала ладонь к груди, удивляясь, как сердце не разорвалось в буквальном смысле слова. Габриэл нанёс поистине страшный удар. Какой же она была наивной…

Отправляясь в Лондон, Талия уговаривала себя, что за несколько дней разлуки муж наверняка понял, что скучает не только по плотским утехам. Стоит им воссоединиться, и Габриэл позабудет о прошлом, они смогут начать с чистого листа…

Но, услышав резкий комментарий в адрес Сайласа Добсона, Талия поняла, что все надежды были тщетны.

Габриэл не простил отца за принуждение к постылому браку. Если Сайлас Добсон – нежеланный гость в этом роскошном доме, что уж говорить о его дочери?

Игнорируя протянутую руку Габриэла, Талия окинула взглядом его стройную фигуру, облачённую в золотистый сюртук и тёмно-зелёный жилет. Вид у мужа был усталый. Возможно, тоже мучился от бессонницы, как и она.

Нет, вряд ли. Разве станет Габриэл не спать ночами из-за женщины, которая для него ровным счётом ничего не значит? Что за глупые фантазии!

Стараясь скрыть разочарование, Талия повернулась к Хьюго, который тем временем приблизился, чтобы приложиться к её руке.

– Как приятно снова видеть вас, миледи, – произнёс лорд Ротуэлл. Золотистые глаза смотрели с такой тревогой и участием, что Талия чуть не расплакалась.

– К сожалению, не все разделяют ваши чувства, – ответила Талия.

Лорд Ротуэлл хотел что-то возразить, но Габриэл схватил его за руку и бесцеремонно оттащил в сторону.

– Хьюго, не мог бы ты оставить нас наедине?

– Только не наломай дров, как всегда, – протянул лорд Ротуэлл, улыбаясь Талии на прощание. – До скорой встречи.

Талия наблюдала, как он выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь. Когда они остались вдвоём, Талия сложила руки на груди и встретилась с мужем глазами. Пусть замысел не увенчался успехом, однако падать духом она не намерена.

– Зачем вы приехали? – спросил Габриэл.

– Не представляете, какая смехотворная идея у меня возникла – решила доказать, что моё место рядом с вами, – проговорила Талия, с облегчением отметив, что голос звучит твёрдо. Её гордость и так пострадала самым прискорбным образом. Не хватало ещё, чтобы Габриэл понял, насколько глубока нанесённая им рана. – Но теперь вижу, что ошиблась.

Габриэл очень убедительно изобразил обиду.

– Что за чепуха? Конечно же ваше место рядом со мной!

– Только когда мы убегаем от французских шпионов или скрываемся за стенами загородного поместья.

Габриэл нахмурился, глядя на Талию с таким озадаченным видом, будто она вдруг заговорила на незнакомом языке.

– Вы злитесь, потому что я не взял вас в Лондон?

Боже правый! У Талии руки чесались отвесить мужу пощёчину. Он что, нарочно изображает святую наивность?

– Я злюсь, потому что для вас я – позор семьи, который необходимо скрыть любой ценой.

Габриэл порывисто схватил Талию за плечи и посмотрел ей в лицо пылающим от гнева взглядом:

– Совсем ума лишились?

– Не притворяйтесь, скажите правду. Вы стыдитесь, что я – графиня Эшкомбская?

Габриэл резко втянул в себя воздух, будто подобное обвинение для него полная неожиданность.

– Не говорите глупостей, Талия! Такой женой, как вы, можно только гордиться, – процедил он, пальцы крепкой хваткой впились ей в плечи.

Талия нахмурилась. Как Габриэлу удалось вызвать такую мертвенную бледность? До чего же он убедителен в роли обиженного и оскорблённого!

– Тогда почему отказались брать меня с собой?

– Не хотел, чтобы вам пришлось выслушивать омерзительные сплетни.

То же самое Габриэл говорил перед отъездом из Девоншира. Талия упрямо покачала головой:

– Я не ребёнок, Габриэл. Меня не нужно защищать от язвительных комментариев и оскорблений, я давно научилась их игнорировать. – При воспоминании о безотрадных вечерах, проведённых у стены бального зала, Талию невольно передёрнуло. – За столько лет привыкла.

Габриэл поморщился и, выпустив плечи Талии, ласково погладил ей по руке.

– Мне невыносима была мысль, что эти злые языки причинят вам огорчение.

– И что же вы предлагаете – в глуши меня прятать? – дерзко возразила Талия.

Габриэл уклончиво пожал плечами:

– Пока лучше воздержаться от выхода в свет…

– Пока? – Талия стремительно отпрянула. Нет, она не позволит Габриэлу отвлечь себя искусными ласками. – Думаете, со временем что-то изменится? Даже если десять лет в деревне просижу, всё равно останусь дочерью торговца-простолюдина, навязавшего высокорожденному аристократу, члену парламента, постылый брак.