Проклятье Эвери - Анна Кривенко

Эвери снова застонала и, не просыпаясь, зашептала:

— Поцелуй меня!

"Кот" вздрогнул, понимая КОГО она просит об этом.

Ему стало неприятно, тяжело.

Парень отшатнулся, но потом всего на мгновение представил, что эти слова адресованы ему, побледнел, взволновался… Однако быстро остыл, поняв, что это самое глупая фантазия в его жизни.

Эвери может испытывать влечение только к своей паре!

Однако она снова настойчиво позвала:

— Поцелуй меня, прошу!

И Вайлет ощутил, что искушение становится просто невыносимым…

Вайлет наклонился к Эвери рывком и готов был прикоснуться к этому запретному плоду, но… замер у самых её губ в трепете, не решаясь сделать последний шаг.

Но девушка вдруг застонала и выгнулась, а парень в ужасе отшатнулся, видя, что она резко распахнула глаза.

Присела, испуганно смотря перед собой в темноту и не замечая своего раба, застывшего неподалеку.

Сердце Эвери колотилось, как сумасшедшее, руки подрагивали.

Ей приснился Кристофер. Он был таким печальным и… нежным, что ей в голову ударила дурь, не иначе, потому что она начала умолять его о поцелуе.

В районе груди остро запекло, так что девушка зашипела и обхватила себя руками, недоумевая, что опять с нею происходит.

Нащупала помолвочное кольцо, но оно было на месте и сейчас казалось безжизненным. Почему же она снова испытывает этот странный, похоже, магический жар?

Тряхнув головой, Эвери почувствовала, что неприятные ощущения исчезают, и тогда со стоном усталости повалилась обратно на ложе из шкур.

В душе клокотали совершенно противоречивые чувства.

Почему она так легко капитулировала перед принцем, пусть и во сне? Накопленная обида и боль требовали быть с ним отстраненной…

Впрочем, какой смысл думать о том, как надо вести себя рядом с принцем, если Кристофера больше не будет в ее жизни. Никогда!

Он изгнал ее, хотя знал, что они — пара. Не дал возможности ни поговорить, ни попытался разобраться и понять…

И он не придет.

Если, конечно, брачная магия не погонит…

Но… сама Эвери особых всплесков этой магии сейчас не чувствовала. Разве что тоску. А еще вот такие сны, где он снова ей дорог. Дорог до дрожи в коленках и до желания вновь его поцеловать…

Глупая!

Эвери рассердилась на себя и на свою слабость и еще долго не могла уснуть.

Лишь под утро ей удалось задремать беспокойным сном, чтобы проснуться от тихого перезвона колокольчиков, повязанных на запястья служанок.

— Вы проснулись, госпожа? — девушки улыбались — зажато, испуганно, вышколено, и Эвери с огорчением поняла, что и это место с его порядками ей просто чуждо.

Есть ли в этом мире хотя бы один единственный угол, который она с удовольствием и радостью сможет назвать домом?

***

Палаточный городок ожил стремительно и буквально загудел.

Эвери выглянула из шатра и поразилась количеству находящегося здесь народа.

Крупные бородатые северяне, более всех одетые в меха, стояли стороне, флегматично и почти равнодушно поглядывая на утреннюю суету остальных. Группа рыжеволосых мужчин оказалась в поле зрения, появившись из огромного, стоящего поодаль шатра, и Эвери наконец-то догадалась: они из народа Вьюна, то есть Вайлета! Лидером группы рыжих был высокий крупный парень, отдаленно напоминающий «кота», и Эвери поняла: это и есть тот самый старший брат, о котором Вайлет говорил вчера.

Этот парень Эвери почему-то не понравился. В нем чувствовалась какая-то жестокость, гордость, которых не было в ее собственно «котике». Кстати, а где он?

Эвери оглянулась, но парня в шатре не оказалось.

Правда, он тут же появился у входа с наружной стороны, неся в руках небольшой сосуд для умывания.

Эвери поняла, что это для нее, и ей стало неловко.

— Вайлет, — произнесла она приглушенно, — это могли сделать служанки!

Но парень лишь печально улыбнулся.

— Я тоже слуга! Все в порядке…

— Нет! — отчеканила девушка, забирая из его рук сосуд и ставя его на пол. — Я хочу освободить тебя! Сейчас же!!!

«Кот» был очень изумлен. Но потом черты его лица смягчились, и он даже улыбнулся.

— Спасибо… Эвери, но, как я уже говорил, я должен побыть твоим рабом еще год….

— Тогда больше не выполняй грязную работу без необходимости! — приказала Эвери строго. — Ты… ты должен сохранить свое достоинство, несмотря ни на что…

Вайлет посмотрел на девушку с каким-то необъяснимым чувством, похожим на восхищение, а потом почему-то покраснел, опуская глаза…

— Спасибо… тебе, — пробормотал он и поспешил отвернуться…

После завтрака, состоящего из мяса и сыра, служанки пригласили Эвери последовать в центр палаточного поселения, и она, поправив на себе одежду, вышла из шатра.

Она была очень взволнована: чувствовала, что сейчас произойдёт что-то важное, и не ошиблась.

На небольшой площадке в центре палаточного городка набилось огромное множество народа. Ее уже ждали.

Главы племен стояли в центре, лениво переговариваясь друг с другом, но при появлении Эвери замолчали.

Навстречу ей вышел Рагул-северянин, который вчера проявлял к девушке самое пристальное внимание. Его одеяние из шкур и меха лоснилось в лучах утреннего солнца, а светлая борода сегодня оказалась аккуратно подстрижена.

— Госпожа, — проговорил он, широко улыбаясь. — Мы рады видеть вас! Позвольте познакомить вас с нашими людьми…

Сотни глаз смотрели на Эвери с неприкрытым любопытством, и ей стало не по себе. От беспокойства по телу начала тут же разливаться магия, и ее потоки побежали по рукам и ногам, рискуя вырваться изнутри в такой неудобный момент.

Пока Рагул заготавливал последующую речь, Вайлет тронул Эвери за плечо.

— Будь осторожна! Я чувствую… опасность…

Эвери насторожилась и привычным жестом потянулась к запястью, чтобы как будто снять браслет, но его на месте уже давно не было, и магия тут же напомнила о своей свободе ярким всплеском в груди.

Наверное, именно благодаря этому всплеску Эвери и смогла легко заметить летящую в себя стрелу, вырвавшуюся из толпы.

Магия среагировала столь бурно, что Эвери и сама изумилась до глубины души.

Вокруг ее тела вспыхнул яркий огонь, а из пальцев правой руки вырвалась молния и сожгла стрелу еще в полете. К преступнику же, стрелявшему в Эвери, полетел огненный жгут, поразивший его прямо в сердце, но не зацепивший никого в толпе.