Тень Камбера - Кэтрин Куртц

— Стань моей женой, Росана, — прошептал он, передавая ей все свое желание — столько, сколько смел, при помощи ментальных посланий, а также голосом и телом. — Будь моей королевой и любовью. Теперь тебя ничто не останавливает. Ты свободна делать свой выбор.

Она с грустью покачала головой.

— Нет, я не свободна, мой господин. Я точно такая же пленница долга, как и вы. Даже больше, потому что меня так воспитывали, а ваш долг — внове для вас.

— Разве Гвиннед является такой уж неприятной тюрьмой? — спросил он. — А меня ты находишь отвратительным тюремщиком?

— Это… дело не в этом, как вам конечно известно. Просто… все произошло так внезапно.

— Я разделяю твое беспокойство, сердце мое, — согласился он. — Слишком скоро ноша упала на мои плечи, но иногда у нас нет выбора. Если ты разделишь мою ношу, мы сможем сделать нашу тюрьму дворцом, я обещаю тебе. Мы будем самыми справедливыми королем и королевой, которые когда-либо правили в этом благородном королевстве, а я стану твоим мужем и любовником и буду жить только для того, чтобы сделать тебя счастливой.

Он положил голову ей на колени, пока говорил, обнимая ее за талию, а через несколько секунд, когда она не отстранилась, он поднял голову и провел губами у нее по груди. Она застонала, закрыв глаза, и даже сквозь грубую шерсть рясы он почувствовал ее реакцию.

Ощутив это, он поспешно вскочил, подняв ее вместе с собой, затем он обнял ее, притягивая к себе, и поцеловал. Через несколько секунд, когда ее губы раскрылись под его напором, он снял с ее головы камилавку, открыв черные, как ночь волосы, коса упала на спину и ударила по ягодицам, которые ласкала его рука. Она издала робкий звук, похожий на слабое рыдание, но он замер у нее в горле. Конал не сжалился, затягивая Росану все глубже и глубже в сладостный водоворот возбуждения и не переставая целовать.

Оторваться от нее, как и в ту ночь Келсону, когда Конал наблюдал за ними в саду, принцу было очень сложно и удалось лишь невероятным волевым усилием. В эту минуту Конал хотел ее больше, чем когда-либо раньше. Но цена невесты-девственницы королевской крови была слишком велика для принца — и будущего короля — и он не хотел рисковать честью девушки, если бы воспользовался ее состоянием здесь и сейчас, в ее теперешней уязвимости, о чем она сама может в дальнейшем пожалеть.

Поэтому он смог от нее оторваться, едва веря в то, что она без принуждения согласилась выйти за него замуж. Но только тут до него дошло, что она ведь на самом деле не сказала, что выйдет.

— Так ты станешь моей женой, Росана? — прошептал он.

Но когда в ее глазах появилась неуверенность, он снова поцеловал ее, сильно и крепко, языком проникая ей в рот. Его трясло, когда он вновь от нее оторвался, чтобы посмотреть в глаза, и увидел, что она тоже дрожит. Но на этот раз Росана не отвела взгляд, когда принц обнимал ее, глядя в заплаканные карие глаза.

— Стань моей женой, Росана, — повторил он. — Ты же не можешь отрицать, что между нами что-то есть.

Снова содрогнувшись, словно собирая всю свою силу, чтобы взять себя в руки, Росана кивнула.

— Да, — выдохнула она так тихо, что он практически ее не услышал.

— Скажи это громче, — потребовал он, улыбаясь. — Скажи: Конал Халдейн, я буду твоей женой!

Ей удалось изобразить слабую улыбку, и она кивнула ему.

— Конал Халдейн, я… буду твоей женой, — сказала она.

Тогда он на несколько секунд с силой прижал ее к себе, вдыхая запах ее волос, от которого у него кружилась голова, но не прибегая больше ни к каким ласкам после того, как получил ее согласие. Через некоторое время он отпустил ее. Пока Росана приводила в порядок свою одежду и надевала камилавку, Конал постарался взять себя в руки, сдерживая возбуждение, и приказал плоти успокоиться, сделав несколько глубоких размеренных вдохов.

Позднее, пытаясь заснуть, он заплатит за это, но пока что все мучения стоили того. Все его мечты и желания теперь находились в пределах досягаемости, от него только требовалось сдержать нетерпение, да пережить магический ритуал, запланированный на следующую ночь, не выдав себя. Тогда все силы Халдейнов будут подтверждены в нем. Как только им позволят, они с Росаной поженятся.

Однако пока ему придется подержать в узде свои чувства. Он попросил ее не говорить об их помолвке никому, за исключением Кардиеля — по тем же причинам, которые он представил архиепископу. Затем Конал отпустил ее и подождал несколько минут, чтобы никто не заподозрил, что Росана проводила с ним время один на один.

Таким образом, Конал Халдейн был очень доволен и горд собой, когда вернулся в свои покои, чтобы сделать вид, будто погружен в медитацию, как того требовали от него в течение следующих двадцати четырех часов. После того, как Росана выйдет за него замуж, а сила Халдейнов будет передана ему самим Морганом и Дунканом, никто не сможет бросить ему вызов. Фактически, он сомневался, сможет ли ему противостоять Келсон, даже если тот воскреснет!

Не то, чтобы он верил, что Келсон все еще оставался в живых, но…

* * *

Но Келсон, конечно, был жив, хотя еще не полностью вернулся к прежнему состоянию. Он достаточно оправился, чтобы идти довольно бодрым шагом, пока они с Дугалом пробирались по кажущейся бесконечной пещере, однако постоянно жаловался на головные боли, а память о магических способностях Халдейнов так и не возвращалась. Он достаточно окреп, чтобы в основном передвигаться без посторонней помощи, и даже частенько двигался быстрее Дугала, лодыжка которого отдавала болью при каждом шаге, но казалось, король словно утратил внутренний стержень и иногда по несколько часов шел, не произнося ни слова.

Проходили дни — так, по крайней мере, казалось Дугалу, поскольку он потерял счет времени в темной пещере, где сутки не делились на день и ночь, и у Дугала оставалось все меньше и меньше надежды, ищет ли их еще кто-нибудь. Несколько раз перед тем, как погрузиться в сон, тяжелый и без сновидений, когда они с Келсоном делали привал для еды и отдыха, он пытался послать ментальные импульсы за пределы подземной тюрьмы, но у него ни разу не создалось впечатления, что его зов услышали.

— Как же мы все-таки позволили уговорить себя на это? — спросил Морган, когда сумерки погрузили помещение в глубокую тьму, а они с Дунканом закончили приготовления к ритуалу, который позволит передать могущество Коналу.

Дункан снисходительно посмотрел на кузена, осторожно подкладывая в огонь дрова, но оба знали, что вопрос Моргана — риторический. Он слишком много раз задавался на последней неделе, когда они обсуждали, какая будет форма у ритуала, и исследовали различные варианты обряда. Ведь Конал же не проходил никакой предварительной подготовки — никто не ожидал, что он когда-то станет королем. К сожалению, единственным ответом было: у них нет выбора.