Не говори никому - Млада Рябинина

наблюдается плотоядная чернота, лишь нежность и чуткость.

— Прости, что я вспылил. — Подносит к губам мою руку и целует каждую костяшку, не спуская с меня своих очей.

— И ты меня прости, Семен. Не стоило мне вестись на эту ужасную клевету, — морщусь от того, что я повелась. Обычно, я не настолько доверчивая. — Зато мне понравилось…

Его шальная акулья улыбка раскрывается на лице, что мне хочется ее стереть с лица. Фитильки снова зажигаются в зрачках и не удивительно, если обнаружу, как выпирает его друг. Закусываю губу, потому что не прочь сама пройти второй раунд. Господи, что со мной делает он?

— В следующий раз я обязательно тебя прикую наручниками к кровати и испытаем с тобой все пятьдесят оттенков серого. Что думаешь? — хохотнув, притягивает меня за талию.

— Или ты окажешься прикованным наручниками, — мило соглашаюсь с ним и кротко целую, однако это не хватает для Лазарева, и углубляет поцелуй, почти что меня съедая.

Вернувшись в зал, все гости разбрелись по отдельно стоящим кучкам. Почетные дамы, уверенна, обсуждали последние писки моды, статные мужчины ничем не скрывали свои холеные манеры не упустить предложение в такой-то вечер. По крайне мере, босс Семена стоял в смешанной куче, и оттуда показалась белобрысая головка Астрид, что с лукавым осознанием встретила нас. Я чуть сгорбилась, хоть и не показывала вида, что только что испытала крышесносный оргазм, не было и небрежности в моем внешнем виде, если только не пройду сканер на наличие отпечатков.

Весь оставшийся вечер прошел под манер светских бесед и наших частых отлучек, за которыми следовали продолжительные ласки и поцелуи. А когда мы вернулись ко мне домой, наша ночь продолжалась около пяти раз нескончаемых мучений. Тогда я не подозревала о значимости мгновения наших, пока мир не повернулся к нам задом…

***

Утро начинается по накатанной дороге.

Я проснулась первая и крадучись направилась в ванную, лишь бы не разбудить мужа, приехавший только вчера. На часах было полседьмого и у меня оставался час до того, как начнётся прием детей в группе. Первая смена теперь дается намного труднее, раз нам поставили новую воспитательницу. Нежиться и валяться — вот что остается прерогативой в такое раннее утро.

Умываюсь, споласкиваюсь, после чего немного завиваю волосы плойкой, убрав недостаток в виде секущихся волос. Не использую ничего из косметики, что так щедро мне дарили девочки на дни рождения, кроме туши, подчеркнув веер темных ресниц. На кухне я ставлю кофе и успеваю пролистать еще десяток первых фотографий со дня рождения Артурика, радуясь вместе с ним за его прекрасное детство. Гостей было немного, зато на память осталось много смешных моментов. В частности, вспомню, как один из мальчиков взобрался на самую высокую горку и начал на весь парк рычать и стучать себя по груди «А-а-а, я Кинг-Гонг». Некоторые посетители думали, что он мой ребенок и держали от меня подальше своих детей.

Отставляю телефон и тянусь к сенсорным кнопкам, чтобы выключить плиту. У меня ничего не убегает, хлава небесам, выливаю содержимое кофейника в кружку-хамелеон и отпиваю горячий напиток. Ох, вот что мне не хватало взбодриться.

— Доброе утро, — роняет вошедший муж и чешет свою голую грудь. На нем из одежды только боксеры.

— Доброе, — посылаю ему воздушную улыбочку. — Как командировка, Миш?

— Отлично, — хмуро отвечает.

Сегодня он мне не кажется позитивным человеком, встречающий день с воодушевлением заядлого активиста. Наверное, что-то случилось. Глубокие синяки под глазами это больше подкрепляют.

— Точно?

— Точно. Тебе не пора на работу? — хмурит брови и подходит к холодильнику.

— Еще десять минут. Может тебе приготовить завтрак?

— Нет.

— Приготовить кофе?

— Нет.

— Тогда…

— Да не нужно мне от тебя ничего! — выплевывает с возмущением, резво развернувшись ко мне. Я хлопаю ошеломленно глазами. Да что с ним такое? — Оставь меня в покое, Катя. Займись лучше насущными проблемами, о которых ты мне постоянно трендишь.

Вот это поворот-отворот. Темные глаза мужа испепеляют меня сердитым взглядом, под которым я чувствую себя провинившейся собачкой. Сглатываю ком волнения, отставляю кружку и пытаюсь что-то сказать, хотя вместо слов легкие опустошаются. Что же с ним случилось? Либо его задрали на работе, либо у него читается явный недосып и популярная примета — встал с левой ноги, либо он… Вот черт! Вся кровь уходит с лица от неожиданно ударившей меня мысли. Не может быть такого.

Миша щурит подозрительно глаза и напрягается, уловив в моих движениях переживание и…тревогу. Я попыталась сделать невозмутимый вид, непринужденно заправила за ухо прядь волос. До этого мне приходилось по многу раз притворяться мертвой рыбой… Какого черта я не могу совладать с собой именно сейчас?

— Миша, что я сделала тебе? — стрельнула сразу же, не успев подготовиться. Молодец, Катя.

Усмехается и складывает руки на груди, что открыло в полной мере ощутить всю его напряженность.

— Почему ты на меня кричишь? — Спокойствие должно даровать великолепные решения.

— Потому что ты стоишь передо мной и улыбаешься, будто ничего не произошло! — ударяет кулаком об столешницу, отчего я подпрыгиваю на месте. Открытый холодильник начинает издавать предупреждающие знаки о повышении температуры. — Достало оказывать тебе знаки внимания, в ответ получать «у меня голова болит, у меня живот болит». Достало работать как проклятый, чтобы обеспечить семью, которая уже держится на одном гребанном кирпиче. Достало то, что уже давно между нами поселился раскол, Катюша. Не попытаешься мне объяснить его причину?!

Прикусываю внутреннюю сторону щеки,

— К тому же ты вечно стала пропадать не пойми где, и я стал сомневаться в том, что ты не такая же, как все.

Мои брови ползут вверх.

— Не такая, как кто? — тихо вопрошаю и жадно глотаю воздух.

— Настоящая потаскуха! — выплевывает и ненавидяще устанавливает со мной контакт глаз. В мое сердце забиваются с каждым тиканьем часов гвозди.

Он…назвал меня шлюхой. Миша — столь открытый и очаровательный мужчина, кто со мной прошел через многие препятствия и помог создать семью; которого я люблю не так, как Семена, но он — настоящий дом, в который я хочу возвращаться, — никогда не смог бы обидеть девушку. Как он обо всем узнал?

— Мне не хотелось произносить эти слова, и кажется, ты даже не спешишь их опровергнуть…

Глаза щиплет, и я чуть не заваливаюсь набок от нехватки силы устоять на месте.

— Миша… — буквы съедаются засухой во рту.

— Что Миша?! Не так-то сложно было сложить два плюс два, чтобы получить «моя жена мне изменяет». Мои друзья и один человек помогли раскрыть глаза. Как давно ты за моей спиной крутишь интрижку