Чертополох и терн. Возрождение Возрождения - Максим Кантор

Увидев картину Теодора Жерико, юный Делакруа, по его собственному рассказу, так возбудился, что «бросился бежать и не мог остановиться». В этот момент он, несомненно, почувствовал – нет, не сочувствие идеям Наполеона и не приверженность республиканизму – испытал великую пропагандистскую силу искусства, которое может служит политике, обобщая потребности общества до символа. Скоро он напишет свой корабль в стихии – «Барку Данте», произведение, полярное «Плоту “Медузы”». Обращают внимание на формальное сходство – персонажи окружены водой, но, описывая картину внимательно, мы увидим противоречие: изображены не затерянные в океане несчастные – но гордые, имеющие власть, плывущие по головам обреченных на муки. Герои картины (Данте и Вергилий) переплывают Стигийское болото в пятом круге Ада, перед ними возникает город Дит. Ладьей управляет Флегий, страж пятого круга. Герои, олицетворяющие империю (Вергилий – империю Августа, Данте – воображаемую империю Генриха VII), плывут словно бы в похлебке из корчащихся тел, буквально передвигаются по телам грешников – заслуженно униженных и ничтожных. Название картины расшифровывает смысл: Данте и Вергилий в 6-м круге Ада, где находятся еретики и отступники – это те, кто предал сюзерена, короля, страну. Имперские поэты Данте и Вергилий – окружены толпой тех самых людей, что терпят бедствие на плоту «Медузы»: предателями династии Бурбонов. Сочувствия им ни у Вергилия, ни у Данте не наблюдается – и по понятной причине: после убийства графа д’Артуа, герцога Беррийского, наступает период реванша «ультрароялистов» – и картина Делакруа, исполненная праведной беспощадности, соответствует настроениям власти.

Если спросить себя, каков дидактический смысл этого полотна, ответ прост: изображено вразумление грешников, заслуженное наказание строптивого народа.

Стоит разместить рядом «Барку Данте» и «Свободу, ведущую народ» того же автора – в галерее Лувра полотна висят неподалеку, их можно охватить взглядом, – видишь две баррикады: одна из них, «Барка Данте», это баррикада королей, попирающих народ, а вторая – это баррикада народа (во всяком случае, хочется думать, что это баррикада народа).

«Барка Данте» с ее карательным пафосом соответствует духу времени: Священный союз карает мятежи по всему миру: Людовик XVIII Бурбон, помимо наведения порядка в собственной стране, возбужден миссией – подавить восстание Рафаэля Риего в Испании. Риего восстал против сюзерена, дабы вернуть Конституцию 1812 г., написанную на революционный, наполеоновский манер. Французские войска входят в город Ирун, подобно тому как ладья суровых имперцев Вергилия и Данте движется по головам обезумевших восставших.

Композиционное решение холстов «Плот “Медузы”» и «Барка Данте» стало своего рода ключом к исполнению больших политических задач. По тому же лекалу выполнены «Смерть Сарданапала» и «Свобода ведет народ» – композиция обеих картин воспроизводит тот же принцип – плота в океане.

Каждый очередной «плот в океане» (барка Данте в Стигийском болоте, ложе Сарданапала в зале с рабынями, баррикада в центре горящего Парижа) в зависимости от сюжета становится то символом утверждения власти, то символом крушения власти; но прием сохраняется неизменным. В центр выносится огромная конструкция, плывущая в мире, – все, что обрамляет эту конструкцию, объясняет ее историческую необходимость.

Хладнокровный, рациональный ум Делакруа, человека, ведущего дневник и строящего карьеру, продумывал картины скрупулезно. Делакруа не политизированный художник, в том смысле, в каком политизирован Домье или Хогарт. Делакруа не отзывается на социальные события, сознательно закрывает глаза на большинство общественных проблем. Его творчество отдано неудержимой свободе, Африке, скачке, цветам, клубящимся страстям. Впрочем, жажда власти и успеха – это тоже испепеляющая страсть, Делакруа не скрывает, что им эта страсть движет: в его дневниках лейтмотив: «эта картина прославит меня в Париже». Художник фиксирует узловые пункты политической жизни – тем самым внимание публики гарантировано. Осознав заказ времени, Делакруа, который обыкновенно пишет небольшие холсты, создает гигантские полотна. Разглядывая картины, что висят рядом в галерее Лувра, легко восстановить историю Франции и последовательность социальных заказов.

Главное в этих холстах, возможно, не сюжет, но палитра – во всяком случае, для Сезанна или Дега, даже для ван Гога, человека гражданственного, дело обстояло именно так. Однако любопытно, что провоцировало всплеск свободолюбивого характера. То, что Делакруа обдумывал замысел, как режиссер, очевидно из его собственных слов. Реакция на картину молодого соперника Гюстава Курбе была следующей: «Я поражен экспрессией (…) картины, но что за картина! Что за тема! Заурядность формы – это полбеды; но пошлость и бесполезность мысли, вот что отвратительно […] Между двумя фигурами на холсте происходит обмен мыслями, которые невозможно понять. (…) фигуры помещены в пейзаж, но не связаны с тем, что их окружает. (…)». Как утверждает один из исследователей Делакруа, основываясь и на дневниках Делакруа, художник отличал «стиль выполнения» от «практической работы», отличал ткань живописи от содержания картины. Сегодня мы привыкли к тому, что содержанием живописи является сама живопись, а если сюжет присутствует, то вплавлен в тесто краски. С годами Делакруа декларативно ставит процесс живописания выше сюжета; несмотря на это, художник утверждает, что исполнение, которое выглядит спонтанным, таковым не является. Всякий предмет, написанный художником, должен быть рассмотрен в связи с общим замыслом. На этом настаивает сам Делакруа.

Делакруа выбирал сюжет картины «Резня на острове Хиос» – сознательно, на злобу дня. Картина написана в то время, когда «греческий» вопрос обсуждался на конгрессах Священного союза. Государи Европы приняли решение вмешиваться в дела других государств для подавления революций, поэтому помощь греческому восстанию невозможна, восстание осуждают. Хотя Священный союз заинтересован в ослаблении Турции (впрочем, сам Священный союз распадется), поддержки Греции нет. Но общественное мнение Грецию поддерживает. Это тот случай, когда появляется своего рода мода на сострадание. Делакруа в отличие от Байрона не участвует в борьбе Греции; греческая судьба не имеет отношения к его судьбе (ср. Пикассо пишет картину о разрушении Герники, будучи испанцем). Сцена резни выглядит театрально: обыватель сегодняшнего дня так смотрит новости о бомбежках Сирии, не твердо зная, кого кто бомбил. Историк искусств полагает, что распростертые тела греков напоминают персонажей картины Гро «Чума в Яффе» (эпизод посещения Бонапартом чумного барака). Центральная фигура умирающего грека схожа с центральным персонажем из картины Гро: умирающий меланхолическим видом не соответствует бешенству резни, а на зачумленного очень похож. Служит ли заимствование основанием считать, что картина напоминает о Бонапарте? Во всяком случае, художник Гро, автор картины «Чума в Яффе», именует холст Делакруа «резней живописи». Старый академист ревнует к молодому гению: шокируют открытые цвета – лимонное небо в композиции говорит едва ли не больше, нежели сам сюжет. Картину приобретает Карл Х.

В 1826 г. проходит благотворительная выставка в пользу Греции; Делакруа представляет картину «Греция на руинах Миссолонги» – полотно пользуется успехом, хотя аллегория – жанр, который считается устаревшим, и живопись (по сравнению со сценами на Хиосе) банальна. Угадать в женщине, обратившей к зрителю опечаленное лицо, гречанку затруднительно. Решающую роль играет название: именно в Миссолонги умер Байрон в 1824 г.; оживляя в памяти зрителя образ мятежного лорда, Делакруа солидаризируется с поэтом и с модой на поэта.