Между двух войн - Денис Чекалов

Семь черных пауков заскользили по бескрайней степи. Они стремительно приближались к девушке. Ни один конь не был способен состязаться в скорости с восьминогим степным чудовищем.

Орки разевали пасти, бешено рыча. Франсуаз усмехнулась. Ее рука скользнула к поясу, и сапфировый сюрикен завращался в воздухе.

Он остановился во рту одного из орков, насквозь пробив гортань и проникнув в мозг. Кочевник мешком свалился с паука, и тот, лишившись всадника, закрутился на месте.

– Не подавился? – крикнула демонесса.

Она дотронулась до застежки пояса, и смертоносная звездочка, вырвавшись из головы орка, вернулась на ее пояс.

Восьмилапые твари приближались. Орки размахивали в воздухе двуглавыми палицами, каждый удар которых был смертелен для человека.

Франсуаз направила лошадь вперед, прочь от настигающих ее орков. Происходящее доставляло демонессе огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

С каждым движением мохнатых лап кочевники сокращали расстояние, отделявшее их от девушки. Степь раскрывалась перед всадниками бескрайним простором, и, казалось, демонессе негде было здесь укрыться.

Но внезапно все изменилось. Десятки ополченцев, лежавшие до того в засаде и скрытые травой, выпрямились, широким рядом преградив дорогу наступающим оркам.

Каждый из солдат держал в руках лук или короткий арбалет. Град стрел и металлических болтов обрушился на степных воинов.

Нехитрые снаряды гиберийцев отскакивали от паучьих волосатых шкур, прочных, как чешуя гидры. Та же судьба ждала стрелы, попадающие в корпус орков – его защищал доспех.

Но несколько острых наконечников все же достигли цели. С криками боли кочевники хватались за руки и ноги, пронзенные стрелами или раздробленные арбалетными болтами. Торжествующие крики пронеслись по ряду ополченцев. Не привыкшие воевать, эти люди не понимали, что такие раны не смогут остановить конных орков.

Франсуаз ударила гнедую сапогами, и лошадь взмыла вверх в головокружительном прыжке. Восьминогие чудовища орков не были созданы для прыжков.

Никто из орков даже не попытался повторить скачок девушки. Они не сомневались, что без труда сомнут ряд пеших ополченцев и тогда уже догонят ее.

Гнедая приземлилась перед цепочкой солдат. Гиберийцы приветствовали ее громкими криками. Девушка развернулась к своим преследователям, жестокая улыбка появилась на ее лице.

– Ревите громче, – выкрикнула она. – Когда будете умирать.

Следуя сигналу демонессы, двое из ополченцев наклонились, опуская факелы к зеленой траве. Пламя перекинулось на разлитое по степи кедровое масло, и языки его окрасились в голубоватый цвет.

Орки придержали своих восьмилапых лошадей. Они оглядывались вокруг, и их клыкастые морды выражали растерянность. Они еще не понимали, что им предстоит умереть здесь.

Голубые струи пламени распространялись по степи быстрее, чем бежал по ней вольный ветер. Демонесса заставила орков въехать в центр кольца, залитого густым слоем кедрового масла. Теперь западня наполнялась рокочущим пламенем.

Орки развернули гигантских пауков, готовясь вернуться в степь. Но голубые языки пламени уже окружили их, замкнув круг.

Демонесса позаботилась о том, чтобы первой занялась пламенем граница кольца, и лишь затем то, что находилось внутри него. Гигантские пауки, боящиеся огня, поджимали лапы.

Орки нещадно хлестали восьминогих коней бичами с вплетенными в них металлическими крючьями. Кочевники видели, что у них еще есть шанс прорваться сквозь огонь, воспользовавшись скоростью пауков. Но даже самые жестокие удары не могли заставить скакунов перебороть свой страх.

– Что, мальчики? – закричала Франсуаз, перекрывая рокот беснующегося огня. – Не жарковато?

За ее словами последовали одобрительные возгласы ополченцев.

Это было последнее, что смогли расслышать погибающие орки. Густой, едкий дым забивался в их ноздри, наполнял рот и выдавливал слезы из глаза. Пламя уже охватило весь круг, залитый маслом. Горючий слой был так толст, что огонь поднимался до самых лиц всадников.

Вскоре он перешел на мохнатые тела гигантских па­уков. Орки оказались погружены в океан огня, и единственный выбор, который у них оставался, – это принять смерть в седле или соскочить с него и умереть на бегу.

Франсуаз с жестоким удовлетворением наблюдала за тем, как умирают ее враги. Крики орков поднимались к небу вместе с черными клубами пламени. Огонь бушевал недолго, очень скоро он выгорел, и лишь обугленные, обезображенные трупы остались в центре выжженного круга напоминанием о разъезде орков.

– Вы видели, что там произошло? – спрашивал Колтон. – Нет, вы видели?

– Да, – ответил я. – Я видел.

Вблизи Колтон выглядел гораздо моложе, чем могло показаться в полутемном Зале собраний или когда он стоял перед строем своих солдат поодаль от меня.

На мгновение мне показалось даже, что он совсем юн. Но нет, это впечатление улетучилось, стоило лишь взглянуть на него повнимательнее.

Нет, он далеко не юноша, подумал я, приглядевшись. Лет тридцать пять – тридцать семь, не меньше. Просто в отличие от большинства ему удалось пронести сквозь время юношеский задор и остроту ощущений. Обычно это с годами проходит, увядает, словно нежный цветок под холодным ветром.

Колтон любил жизнь, и она нравилась ему такой, какой он ее видел. Он не был наивен и понимал, что мир далеко не совершенен; но он был готов трудиться не жалея сил, чтобы изменить его. Я почти не знал Колтона, но не сомневался, что жрица Мириэль сказала мне правду. Колтон на самом деле был готов умереть за то, во что верил.

И все же он был наивен, бывший лесничий, ставший командиром гиберийского ополчения. Он все еще думал, что можно изменить мир и не измениться при этом самому.

– Мы победили.

В голосе Колтона не просто звучало возбуждение. Он был весь переполнен им, словно кровь его превратилась в божественный напиток, дающий ему способность летать.

Это ощущение, которое знакомо только наркоманам, поэтам да мистикам. Обычные люди испытывают его лишь в те редкие моменты, когда жизнь поднимает их ввысь на волне восторга и упоения. Но они не знают, что это всего лишь миг, что волна схлынет, а то и накроет с головой и поглотит.

Колтон был простым лесничим, и дело, за которое он взялся, превышало его возможности. По крайней мере, это касалось Колтона – хранителя леса.

Каким мог стать он теперь, не знал даже он.

– Мы уничтожили орков, – говорил Колтон, и глаза его сияли. – Майкл, мы не потеряли ни одного человека.

Это было прекрасное ощущение – то, которым он был охвачен. Он не знал сомнений, его рассудок молчал.