Серебряная ведьма - Сьюзен Кэррол

Та, которая напала на него первой, обнажила зубы в улыбке.

– Ну что же, раз уж вы здесь, месье, можете зайти в дом и присоединиться к нашему торжеству.

Появление Мартина положило конец веселью на кухне. Он оказался привязанным к стулу со связанными руками и ногами. Тихо проклиная собственную глупость, он надеялся, что ни слова не станет известно о том, как Мартин Ле Луп, один из самых умных агентов Наварры, попался в руки шайки женщин. Хотя, если он сглупит, то впредь о нем вообще ничего не будет известно.

Он заметил, что придворная красавица, бывшая любовница охотника на ведьм, испуганно удалилась, как только его втащили в кухню. Кроме напавшей на него женщины, на кухне осталась маленькая, словно эльф, женщина по имени Одиль и Финетта, служанка Кассандры Лассель, от которой исходил неприятный запах, ставший невыносимым после выпитого вина. Она ходила вокруг Мартина, поглаживая грязными пальцами его лицо.

– Стало быть, мы поймали шпиона. Что, по-вашему, мы должны с ним сделать?

– Выколоть глаза, – предложила одна.

– Или, возможно, отрежем ему его хозяйство, – подсказала Одиль.

Мартин изо всех сил постарался не паниковать.

– Сударыни, боюсь, что не стоит посягать на мои части тела, надеюсь на более благоразумное решение. Неужели у вас не найдется для меня хотя бы немного сострадания? – Он вздохнул. – У меня сегодня был очень напряженный день. Если хотите знать правду, и вся неделя была не лучше. А если задуматься, то и весь год не удался.

Финетта пронзительно рассмеялась:

– Вам еще не такое предстоит, месье.

Маленькая охранница с кислым лицом предложила:

– Полагаю, было бы неплохо отрезать ему язык.

К отвращению Мартина, Финетта, раздвинув ноги, села ему на колени и, убрав с его лица волосы, произнесла:

– О, думаю, не стоит зря портить прекрасный язык и пару прекрасных яиц. Возможно, заберу его для забавы.

Мартин, содрогнувшись, отклонился от нее на стуле как можно дальше и подумал, что лучше расстаться и с языком, и с мужским достоинством, чем пережить такое.

– Дамы, пожалуйста, уверяю вас, все это ошибка…

– И ты тот, кто ее совершил.

Казалось, что ледяной голос, от которого у Мартина застыла кровь, возник ниоткуда. Финетта соскочила с его коленей. Затаив дыхание, Мартин собрался с духом и повернулся в сторону силуэта в дверях кухни. Ее бледные руки вцепились в посох.

У него почти остановилось сердце при виде Кассандры Лассель. Ее худое лицо все еще обрамляла копна черных волос, но теперь с серебряной проседью. Все те же мертвые глаза, тот же жестокий рот, хотя за десять лет она сильно постарела и прежняя страшная, соблазнительная красота исчезла, осталась только жестокость.

Когда она ощупью направилась к нему, у Мартина перехватило дыхание и во рту стало сухо. Она протянула руку к его лицу, и он с ужасом отпрянул, когда ее холодные пальцы, словно ледяные сосульки, скользнули по его лбу.

Ее рука задрожала, и в лице появилось немного цвета.

– Дьявольщина, это ты. Когда я услышала твой голос, мне показалось, что я брежу.

– Прошу прощения, мадам, но не думаю, что мы когда-то встречались.

Мартин отчаянно попытался разубедить ее, но замолчал, когда ее пальцы коснулись его губ.

– Неужели ты думал, что я когда-нибудь забуду твой голос? Такой шелковистый, убедительный, он в течение десяти лет преследует меня по ночам.

Она сильнее прижала пальцы к его губам, и Мартина пронзил холод – странное, тревожное ощущение. Он вспомнил, что ведьма славилась способностью читать мысли людей с помощью простого прикосновения к ним.

Мартин попытался ни о чем не думать, но понял, что было поздно. Губы Кассандры искривились от злости и торжества. Она наклонилась ниже, дохнув на него вином. Возможно, она участвовала в торжестве и держалась на ногах слегка неуверенно.

– Ну что же, мой отважный любовник, после всех этих лет ты волшебным образом появляешься в моей жизни снова. Кажется, судьба снова улыбается мне.

– Рад, что она кому-то улыбается, – пробормотал Мартин. – Кажется, от нее мне достанется лишь еще один пинок под зад.

Касс фыркнула, погладив его по лбу с устрашающей нежностью.

– Даже не представляешь, как: давно я мечтаю об этой встрече. Ты исчез так быстро после нашей страстной ночи.

Мартин облизал губы:

– Ах да, прости меня. Всегда собирался навестить тебя, забежать со сладостями и цветами, но не был уверен, что меня примут.

– Ты отлично знаешь, как бы тебя приняли. Я бы вырвала твое сердце и съела его.

– Это было бы ужасно. Мое сердце действительно жесткое. Думаю, в таком городе, как Париж, ты нашла бы что-нибудь получше.

Он затаил дыхание, когда ее рука спустилась к его горлу и ногти вонзились в кожу.

– Мой одинокий волк, – прошептала она. – Знаешь ли ты, как много за десять лет я думала о тебе?

Мартин отвернул голову, пытаясь избежать ее тяжелого пьяного дыхания.

– Я… я польщен, мадам, что так много значу для вас.

– О да. Действительно немало. Я много думала, что бы сделала с тобой, если бы мне посчастливилось добраться до тебя.

Мартин сморщился. Именно этого он боялся.

– Вы думали обо мне? Могли бы использовать это время с большей пользой.

Он стиснул зубы, когда она начала расшнуровывать камзол, но в этот момент послышался детский голос:

– Мама!

Кассандра замерла, как и все остальные в комнате. Одиль и другие опустились в глубоком поклоне, но Финетта вскочила, воскликнув:

– Мегера, что вы здесь делаете, почему не в постели?

Детский голос ответил:

– Не могла заснуть. Я… я видела сон. Испугалась за Кэрол. Она уже вернулась, мама?

Финетта направилась к девочке:

– Не стоит беспокоиться о ней, ваше величество. Вернитесь в кровать.

Но Кассандра выпрямилась, сердито сжав губы:

– Нет. Приведите ребенка сюда.

Финетта послушалась, и сердце Мартина забилось сильнее, чем при нападении ведьм. Затаив дыхание, он ждал, когда миниатюрное существо подойдет ближе.

Какая она маленькая! На мгновение ему показалось, что ей не могло быть девять лет. Она казалась намного моложе. Он взглянул на крошечное существо с остреньким личиком и густыми каштановыми волосами. Самой замечательной чертой у нее были ее зеленые глаза, и, когда она заметила Мартина на стуле, они расширились.

Девочка боязливо отбежала, пока мать не коснулась ужасного медальона на груди, и повернулась.