Нелюдь - Юлия Латынина

Берес Дарр, президент Технологической Академии, стоял, положив руку на плечо светлейшего губернатора сектора Роза, – и губернатор вдруг широко улыбнулся, сел в кресло и заснул.

Один из охранников по-прежнему целился в Дарра. Чеслав Трастамара перевел ствол на министра финансов, тот вспыхнул, потом побледнел и заблеял, глядя на Живоглота:

– Но это… это просто замечательное решение! Ли, вы гений, я всегда говорил, что это вам надо было наследовать трон.

– Чеслав, мальчик, сделай милость, нажми на курок, – сказал старый Ли. – Эта тварь мне надоела.

Чеслав повиновался. Министр финансов рухнул без звука: куча мяса в дорогом мундире.

Эйрик ван Эрлик сидел, прислонившись к стене. Он уже очнулся, – генерал не заметил, когда, – и теперь он полулежал, откинув голову, и смотрел на Трастамару внимательными черными глазами. Руки его еще не отросли – так, белые культи с пятью пупырышками на конце.

– Это не спасет от войны, – спокойно сказал Севир.

– Это зависит от ван Эрлика, – ответил Трастамара. Эйрик медленно, еще не понимая, перевел взгляд с Трастамары на труп на полу.

Начальник Службы Опеки подошел к нему и ухватил за шиворот, помогая подняться.

– Давай, Эйрик, – сказал он, – я знаю, ты сможешь.

Эйрик неуверенно прошел несколько шагов и не то сел, не то рухнул у трупа Теофана. Трастамара, по-прежнему держа в руке ствол, с ожесточением рванул мундир императора.

Ему бросилась в глаза белая жирная грудь, покрытая какими-то редкими волосками, и не то порезы, не то ожоги чуть ниже крупных, почти женских сосков. «Черт, неужели еще и это?» – подумал про себя Трастамара.

– Ну, что тебе надо? – сорвавшись, закричал шеф Службы Опеки.

Эйрик положил обрубки рук на грудь мертвеца, и Трастамара вдруг увидел, как плоть тонет в плоти. Живоглот за спиной Трастамары со свистом, по-старчески втянул воздух.

Ничего не происходило. Секунды тикали в мозгу Трастамары. Кабинет императора был неприкасаем; он был закрыт для важнейшего заседания, но что будет, если кто-то захочет зайти?

«Он – все-таки человек, – подумал Трастамара, – он слишком человек, что бы там ни твердили медтехи. Он мечтал о потерянном рае, он всю жизнь ненавидел людей – но он ненавидел их изнутри. Как и ты сам, впрочем».

– Ты это можешь сделать, Эйрик, – спокойно проговорил Севир, – надо только знать, что ты это можешь.

Лицо ван Эрлика медленно начало меняться. Первым исчез тяжелый радиационный загар. Кожа стала рыхлей и мучнистей, глаза начали светлеть. Подбородок отвис, на лбу появились тяжелые сальные складки. Жесткая черная щетка волос, покрывавшая еще недавно облысевшую голову, вдруг засеребрилась у кончиков, подросла и разделилась на два некрасивых свалявшихся рожка, которые император обыкновенно накрывал венком или черной шапочкой.

По счастью, они были одинакового веса. Император был намного толще ван Эрлика, но он был и на голову ниже.

«Ты пытаешься провернуть самый идиотский военный переворот в истории, – мелькнуло в голове Трастамары, – ты хочешь поставить на место императора человека, который пятнадцать раз умирал у тебя на стенде. Да и с руками… похоже, ему было очень больно».

Плечи ван Эрлика обвисли и стали распухать. Красные точки от игл исчезли.

Адмирал Иссуф подошел к императору и стал стаскивать с него сюртук и рубашку. Он орудовал с искусством опытного денщика.

Трастамара вдруг обнаружил, что он стоит рядом с принцем Севиром и что пальцы его от напряжения вцепились в руку Севира чуть повыше локтя. Севир посмотрел на него и улыбнулся, и Трастамара поспешно отдернул руку.

Иссуф уже стащил с императора рубашку и теперь стаскивал штаны.

* * *

Император Теофан часто назначал сразу несколько аудиенций на одно и то же время и часто задерживал аудиенции на пять часов, а иногда и на пять дней. Однако он очень гневался, если аудиенция не была отменена, а человека не оказывалось на месте.

Поэтому Зал Всех Миров всегда был полон народу: и тех, кому было назначено вчера, и тех, кому было назначено сегодня, и тех, кому вообще не было назначено, но они этого не знали, а честно заплатили распорядителю секретариата по два миллиона эргталеров за аудиенцию.

Никто не удивился, что заседание идет так долго: в конце концов, на нем обсуждался важнейший вопрос – кто получит заказ на новую военную форму, и всем присутствующим было хорошо известно, что от решения вопроса зависит расстановка сил во дворце. Слухи о готовящихся переменах бродили не день и не два, усилившись с неожиданным назначением Трастамары.

Через шесть часов после начала заседания сияние силового поля, ограждавшего личные покои императора, померкло, резные двери распахнулись, и на пороге Зала Всех Миров показался император Теофан.

Он прошел по красной ковровой дорожке к Львиному Трону мимо расступившихся людей, ни на кого не глядя, упругой походкой, – пожалуй, даже слишком упругой для ленивого, ни в чем себе не отказывающего мужчины семидесяти с лишним лет, и перед ним с каменным лицом шел новый руководитель Службы Опеки Станис Трастамара, а за ним – принц Севир и адмирал Иссуф.

Придворные сразу заметили отсутствие первого министра Хабилунки, но шептаться не осмелился пока никто.

Император молча сел на трон, и его карие, с нависшими бровями глаза – знаменитые карие глаза потомков Чеслава – обшарили зал, как активные сенсоры космического крейсера обшаривают пространство в поисках цели.

Люди поспешно склонили головы. Локры просыпались пониже к полу. Два или три барра, присутствовавших на приеме, почтительно прикрыли клювы кончиками белоснежных крыльев.

– Дамы и господа, люди и расы, – спокойно сказал генерал Трастамара, и многие заметили, что новый начальник Службы Опеки стоит у самой спинки трона, чуть позади и слева, – император миров Теофан счел нужным обновить состав кабинета. Его первым министром назначен наследный принц Севир.

Придворные зашептались, – сначала тихо, потом чуть громче, а потом толпа подхватила чьи-то восторженные аплодисменты, и один из помощников Хабилунки первым закричал «ура», «ура» подхватили, оно разнеслось по залу, под потолком ожил видеошар, глава Службы Новостей подбежал к принцу и что-то настойчиво стал шептать на ухо, и генерал Трастамара улыбнулся, поднял руку и прибавил стандартное:

– Это поистине судьбоносное решение для всего человечества.