Пять историй болезни - Зигмунд Фрейд

Когда я сообщил Доре, что должен полагать, что ее склонность к отцу уже очень рано приняла характер подлинной влюбленности, она хотя и дала свой обычный уклончивый ответ: «Я не могу этого припомнить», – однако тотчас сообщила нечто аналогичное о своей семилетней кузине (с материнской стороны), в которой она часто видела как бы отражение своего собственного детства. Однажды малышка была свидетельницей раздраженного спора между родителями и прошептала на ухо Доре, навестившей их вскоре после этого: «Ты не можешь себе представить, насколько я ненавижу эту личность (намекая на мать)! И если она умрет, то я сразу женюсь на папе». Я привык в таких ассоциациях, которые в чем-то согласуются с содержанием моего утверждения, видеть подтверждение со стороны бессознательного. Другого «да» невозможно услышать от бессознательного; а бессознательного «нет» вообще не существует[109].

Эта влюбленность в отца не проявлялась годами. Более того, с той самой женщиной, которая оттеснила ее от отца, она долгое время сердечнейшим образом была заодно и даже способствовала ее связи с отцом, как мы знаем по ее самоупрекам. Таким образом, эта любовь была заново оживлена, и, если это действительно так, мы можем спросить, для какой же цели. Очевидно, в качестве реактивного симптома, чтобы подавить что-то другое, что, следовательно, еще было властным в бессознательном. Как подсказывала сама ситуация, я должен был думать в первую очередь о том, что таким подавленным другим являлась любовь к господину К. Я должен был предположить, что ее влюбленность еще продолжалась, хотя после сцены на озере – по неизвестным мотивам – любовь эта вызывала мощное сопротивление, и девушка извлекла из прошлого и усилила прежнюю склонность к отцу, чтобы уж больше ничего не замечать в своем сознании от ставшей для нее мучительной любви ее первых девичьих лет. Затем я достиг понимания конфликта, достаточного, чтобы пошатнуть душевную жизнь девушки. Вероятнее всего, она, с одной стороны, была полна раскаяния из-за того, что отказала предложению мужчины, полна страсти к нему и маленьким проявлениям его нежности; с другой стороны, мощные мотивы, среди которых легко было разгадать ее гордость, противились этим нежным и страстным побуждениям. В конце концов она пришла к тому, чтобы убедить себя, что с господином К. уже все покончено, – таков был выигрыш от этого типичного процесса вытеснения. И все же для защиты от постоянно пробивающейся к сознанию влюбленности она должна была дополнительно вызывать и утрировать инфантильную склонность к отцу. То, что потом она почти непрерывно находилась в состоянии ревнивой озлобленности, нуждается, вероятно, в объяснении еще и другими мотивами (которые мы действительно встретим позднее).

Все это ни в коем случае не противоречит моему ожиданию, что изложением этого я бы вызвал у Доры решительное возражение. «Нет», которое слышишь от пациента, после того как его вниманию предлагаешь вытесненные им ранее мысли, констатирует лишь это вытеснение, а его решительность в этом одновременно измеряет его силу. Если только такое «нет» не принимается в качестве проявления беспристрастного мнения, на которое больной действительно не способен, а внимание обращено и на что-то другое, и сама работа продолжается, то вскоре появляются первые доказательства того, что «нет» в таком случае означает желаемое «да». Она согласилась, что не может быть злой на господина К. в той степени, которую он заслуживает. Она рассказала, как однажды она встретила на улице господина К. В то время она была в сопровождении кузины, не знавшей его. Неожиданно кузина вскрикнула: «Дора, что случилось с тобой? Ты же побледнела как смерть!» Она ничего не почувствовала в этот момент, но наверняка слышала от меня, что игра мимики и проявление чувств скорее послушны бессознательному, чем сознанию, и что бессознательное часто выдается мимикой и чувствами. В другой раз после нескольких дней постоянно веселого настроения она пришла ко мне в сквернейшем настроении, которое ничем не могла объяснить. Ей сегодня так противно, объявила она. Сегодня день рождения дяди, а она не может себя заставить поздравить его; она не знает почему. Мое искусство толкования было притуплено в этот день. Я попросил ее говорить дальше, и неожиданно она вспомнила, что сегодня же день рождения и господина К., что я не упустил использовать против нее. Далее нетрудно было объяснить и то, почему богатые подарки на ее собственный день рождения за несколько дней до этого не принесли ей никакой радости. Там отсутствовал один подарок, – подарок господина К., который ранее для нее, очевидно, был самым ценным.

Между тем долгое время она решительно возражала против моего утверждения, вплоть до того момента, пока в конце анализа не было получено доказательство его верности.

Теперь я должен перейти к еще одному осложнению, которому я, конечно же, не предоставил бы места, если бы я задумывал, будучи писателем, подобное душевное состояние для одной из новелл, вместо того чтобы расчленять его как врач. Этот элемент, на который я сейчас укажу, может только замутнить и стереть прекрасный, достойный поэтического пера конфликт, который мы можем предположить у Доры. Он справедливо становится жертвой цензуры писателя, который, конечно же, упрощает и абстрагирует там, где он, писатель, выступает как психолог. В действительности же, как я стараюсь это здесь преподнести, усложнение мотивов, накопление и соединение душевных побуждений, короче говоря, сверхдетерминация является правилом. За сверхценным ходом мыслей, который занимается связью отца с госпожой К., скрывается также и ревность, чьим объектом была эта женщина – то есть побуждение, которое может основываться только на склонности к представителям своего пола. Уже давно известно и с разных сторон подчеркивалось, что у мальчиков и девочек в пубертатные годы даже в норме легко наблюдать явные признаки существования однополых склонностей. Мечтательная дружба с одной из школьных подруг с клятвами, поцелуями, обещаниями вечной переписки и со всей той чувствительностью, которая присуща ревности, является обычной предшественницей первой более интенсивной влюбленности в мужчину. А в особых благоприятствующих обстоятельствах гомосексуальные стремления часто даже полностью побеждают. Там, где не наступает счастья в любви к мужчине, такое стремление либидо часто пробуждается вновь и в более позднем возрасте и усиливается до той или иной степени. Если так много можно безо всякого труда обнаружить у здоровых, то мы можем ожидать, опираясь на недавнее замечание о более сильной сформированности у невротиков обычного зародыша перверсий, найти в невротической конституции и более сильно выраженную гомосексуальную предрасположенность. Наверное, так и должно быть. Так, ни в одном психоанализе мужчины или женщины я еще не обошелся без того, чтобы не учитывать такую действительно значительную гомосексуальную направленность. Там, где у истерических женщин и девушек предназначенное для мужчин сексуальное либидо познает энергичное подавление, там всегда найдется либидо, предназначенное женщине, усиленное посредством замещения и даже частично осознанное.