Ноктюрны (сборник) - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Шрифт:
Интервал:
– Вы не боитесь? – шептал я в сотый раз и все крепче прижимал ее к себе.
– Нет… – отвечала она шепотом и, как мне казалось, сама прижималась ко мне с грацией разыгравшегося котенка.
Что было дальше?.. Мне немножко совестно рассказывать, потому что старый кот Васька так хитро смотрит на меня, и в его зеленых глазах светится мысль: «Э, Платон Васильич, не стоит вспоминать… Плевать!» Но я начал и должен кончить. Зарумянившаяся щечка Агнии Ефимовны была так близко ко мне, ее глаза теплились, и я чувствовал, как она порывисто дышит почти у меня на груди… Не помню, как, но я прильнул губами к этой розовой щечке, и маленькие холодные руки покорно обвили мою шею. Эта щечка была такая холодная, и я опять ее целовал, а на пути целовал лоб, глаза, розовые пухлые губки. Меня охватила минута безумия, которой я себе никогда не прощу. Девушка лежала в моих объятиях, такая покорная, ласковая, счастливая, а на глазах у ней стояли слезы первого молодого счастья, эта первая роса первого солнечного утра.
– Ты меня любишь… да?.. Ты мой?.. – шептали пухлые губки, и розовое детское лицо пряталось у меня на груди, а я опять целовал холодные щечки.
– Не правда ли, как было весело? – говорил я доктору, когда тот вытаскивал из саней замороженную тетку.
Доктор Клейст, постоянно владевший собой, притворился глухим и только наклонился в сани с головой, чтобы растолкать мертвецки-пьяного Свищова.
IV
Проснувшись на следующее утро, я почувствовал угрызения совести. Ведь я не любил этой Агнички Быковой. Целый день я рылся в своей душе и ничего не нашел в ней, что походило бы на любовь. Правда, я уважал Агнию Ефимовну, как простую, хорошую девушку без претензий, и немножко жалел за ее детство, но это не было даже тенью любви.
– Проклятый доктор Клейст: это все он виноват, – рассуждал я с логикой кругом виноватого человека. – Он устроил этот дурацкий пикник, он подсунул этого капитана, он усадил меня с теткой… Потом я выпил, кажется, лишнее, чтобы сделать капитана безвредным, и наконец, из желания разбить план доктора Клейста, я постарался уехать назад в санях Агнии Ефимовны с глазу на глаз. Быстрая езда, красивое личико, ведь я не деревянный, наконец!.. Решительно виноват во всем мой друг, доктор Клейст…
Одним словом, я провел очень скверный день, как человек, укравший очень дорогую вещь, с которою не знает даже, куда деваться. Раздумывая и так и этак, я пришел к такой мысли: если бы Агния Ефимовна была моя родная сестра и если бы с ней поступил так же какой-нибудь молодой человек, как в данном случае поступил я, – как смотреть на такую историю?.. Этот глупый молодой человек прежде всего должен извиниться пред моей сестрой Агнией Ефимовной, а иначе я его задушу, как кошку. Теперь мне сделалось все ясно, что я сам должен был делать.
Кончив свои служебные занятия, я вечером отправился к Быковым. Тетка лежала больная, а бедная Агния Ефимовна вышла ко мне с заплаканными глазами. Каюсь, был такой момент, когда я готов был упасть пред ней на колени, но я переломил себя и только почтительно поцеловал маленькую холодную ручку, которая задрожала в моей руке, как пойманная рыбка. Черт возьми, прескверное положение, говоря между нами!..
Она молчала, но говорили эти детские заплаканные глаза, которые сверлили мое сердце до самого дна. Мы прошли в большую странную гостиную, сели рядом на диван, и я, взяв маленькую холодную ручку, заговорил:
– Агния Ефимовна, нам необходимо объясниться…
Она вся вздрогнула и как-то дико посмотрела на меня – бедняжка не ожидала такого приступа. Смелее, Платон Васильевич! Э, черт возьми, вот двадцать лет, как я часто повторяю эту сцену про себя, и который раз мое сердце болит старою болью – такие вещи не забываются. Помню это серенькое платье с оборками, этот шарфик на тоненькой шейке, эти гладко зачесанные волосы, эту застывшую позу бедной девушки – ну, да для вас это все равно.
– Весь день я обдумывал вчерашнее происшествие, – продолжал я, хотя мой глупый язык сегодня походил на замороженную вчера тетку Агнии Ефимовны, – и считаю своим долгом, как порядочный человек, открыть пред вами всю свою душу: смотрите и решайте…
Бедняжка опустила голову, и только чуть заметно дрогнула одна бровь на этом застывшем лице.
Нужно отдать полную справедливость самому себе – я ничего не скрыл от Агнии Ефимовны и рассказал ей до мельчайших подробностей все, что произошло от нашего первого знакомства и до сегодняшнего дня включительно. Может быть, я представил себя немножко в более темном свете, чем был на самом деле, по мне нужно было покаяться пред чистою душой этой девушки.
– К этой глупой истории мне остается прибавить только одно, что я не люблю вас, как мог бы любить другую женщину, – заканчивал я свою исповедь. – Я уважаю вас, но ведь этого слишком мало… Притом по моему характеру мне нужно такую женщину, которая держала бы меня в руках, а то может случиться совсем скверная история: вы слишком скромны и чисты, чтобы сократить такого зверя, как я. В семейной жизни непременно один давит другого, и я предпочитаю, чтобы меня давила жена. Кроме всего этого, вы знаете, что я бедняк, у которого, кроме головы и двух здоровых рук, решительно ничего нет. А вы богаты и даже слишком богаты для такого бедняка… Представьте себе только такую картину, что все, решительно все, начиная от моего друга, доктора Клейста, и кончая кухаркой, будут целую жизнь повторять на все лады: «О, этот Казарин ловкий человек… умел подцепить миллион и теперь катается, как сыр в масле!» Это отравило бы мне жизнь, потому что я простой, нетребовательный человек и совсем не гонюсь за чужими деньгами. Но все это, что я говорю сейчас вам, плохое оправдание для меня… да, я это чувствую и не оправдываюсь. Подумайте, обсудите хладнокровно все, что я только высказал вам, и решайте… Может быть, я первый приду к вам с повинною, но сейчас я
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!