Скандальная графиня - Джо Беверли

– Ну вот, миледи, насилу расчесала ваши волосы, но высохнут они еще не скоро – еще бы, при такой-то густоте!

Джорджия встала и притронулась к влажным волосам, вспоминая, как совсем недавно ее пальцы запутывались в густой шевелюре Дрессера.

– Так принести вам письма, миледи?

– Письма?

– Я докладывала вам еще до того, как вы стали купаться, миледи, вы просто не придали значения.

Все еще обуреваемая своими глупыми мыслями, Джорджия бегло просмотрела письма. Их было три: от Алфеи Мейнард, от Лиззи и еще одно, подписанное «H. Трю». Знакомых с таким именем у нее не было.

Джорджия уже приготовилась сломать печать, но тут Джейн спросила:

– Какое платье вам подать, миледи?

Она пообещала Джейн выходной, а чтобы провести день, не выходя из дома, ничего особенно было не нужно. Но ведь она будет говорить с Дрессером и хотела бы выглядеть достойно.

Однако хватит безумств!

– Вчерашнее, Джейн.

– А если кто-нибудь придет с визитом? Я, как смогла, стряхнула пыль, однако на подоле следы остались.

– Я не приму никого, за исключением Перри. Или… лорда Дрессера, разумеется. – Джорджия поколебалась: ведь ей на самом деле хотелось предстать перед ним в лучшем виде… Нет, довольно безумств! – Принеси мне вчерашнее платье, Джейн, и можешь быть свободна.

Горничная мигом принесла бледно-голубое простенькое платьице, и Джорджия едва ли не вытолкала ее вон, а потом оделась без посторонней помощи.

Одиночество доставляло ей своеобразное удовольствие – это случалось так редко, в основном лишь по ночам.

Что за странное нынче у нее настроение?

Оделась она на удивление быстро и, поглядев на себя в зеркало, подумала, что сейчас немного походит на деревенскую жительницу, с той лишь разницей, что добродетельные селянки не разгуливают по дому с распущенными по плечам волосами.

Добродетельная селянка?..

Она опять вспомнила про пудру для волос. Подошла к двери и, чуть приоткрыв, выглянула в коридор. В доме было тихо. Она легко могла бы проскользнуть в комнату Дрессера, чтобы посмотреть, нет ли там следов пудры. Если она их обнаружит… попробует от них избавиться. Но в ее распоряжении лишь щетка для волос…

Джорджия ушла к себе в комнату и прикрыла за собой дверь. В доме царил идеальный порядок, и слуги наверняка уже прибрались в спальне Дрессера. Другая причина отказа от плана войти в его спальню была несколько иная: это казалось ей глубоко порочным. Еще вчера она без колебаний вошла в комнату Дрессера, уверенная в собственной непорочности. Сегодня же, сделав это, она ощутила бы себя шлюхой.

Ровно такой, какой ее считает молва.

Никогда больше не позволит себе вольностей, подобных вчерашним, и чем скорее объявит об этом Дрессеру, тем лучше.

Когда он возвратится, им нужно будет встретиться на нейтральной территории, где не может произойти ничего… эдакого. Джорджия взяла письма и направилась в маленькую гостиную. Ярко светило солнце, поэтому она распахнула окно и села подле него так, чтобы просушить волосы, не отрываясь от чтения.

Спине стало тепло и приятно. Джорджия перебирала пряди и невольно предалась чувственным воспоминаниям. О том, как пальцы Дрессера запутывались в ее волосах – она запустила пальцы в волосы, касаясь кожи, и это было почти так же восхитительно, но лишь почти.

Она вспоминала вчерашние головокружительные ощущения и то, что испытала в самом конце, то, чему не знала названия и чему не могла противиться. Ей хотелось улыбаться, смеяться, ей было тепло, так тепло – и телу, и душе…

С таким человеком ей больше никогда не будет холодно, или одиноко, или страшно…

И зная, что совершает ошибку, Джорджия предалась сладким воспоминаниям об испытанном наслаждении.

Дрессер проспал до десяти утра, но, пробудившись, стремительно оделся и покинул резиденцию Эрнескрофтов. Его столь неумолимо влекло к Джорджии, что он не рискнул положиться на свою силу воли. Возможно, зелень городских парков хоть отчасти остудит этот жар, поможет сладить с желанием овладеть ею. И если нужно будет, то овладеть насильно…

Что будет, если она заупрямится и изберет другого?

Тогда он с ума сойдет от одной мысли, что она может быть с этим другим несчастна!

Многие мужчины эгоистичны. Они не видят наслаждения в том, чтобы доставить наслаждение женщине. А шлюхи, с которыми они спят, разыгрывают страсть, как бы грубы и бесчувственны ни были эти самцы, – и ровным счетом ничего с них на ложе страсти не требуют. Ему приходилось слышать даже, как один кавалер утверждал, будто порядочной женщине наслаждение не надобно, – он объявил во всеуслышание, что выпорол свою жену, дерзнувшую пожаловаться на его невнимание к ней в постели. Он божился, что никогда более не сможет ей доверять.

Что, если Джорджия выйдет за мужчину такого сорта? Если бы не тайна, завесу которой приподнял он сегодня ночью перед ней, она могла бы и далее оставаться вполне довольной.

Однако теперь она не удовольствуется ничтожным: в один прекрасный день ее страстная натура взбунтуется, и тогда случится катастрофа. Она рискует в один прекрасный день стать поистине Скандальной графиней, вроде тех великосветских леди, которые прыгают в постель к похотливым самцам единственно ради утоления терзающего их голода. Подобно тем изысканным леди, которые навещали Ванса в его логове.

Муки совести боролись в нем с плотским желанием, а холодная логика насмехалась над тем и другим.

Когда утром он заметил на коврах следы пудры, у него возникло искушение оставить все как есть: он знал, что скандал, который неминуемо разразится, вынудил бы Джорджию с ним обвенчаться.

Дрессер тщательно уничтожил остатки пудры и внимательно осмотрел комнату в поисках малейших следов их «преступления». Он не хотел, чтобы она стала его супругой против своей воли, к тому же прекрасно понимал, что привычный ему мирок никоим образом не устроит Джорджию Мейберри. И все равно он желал ее, и это желание сводило его с ума.

Одно препятствие, разделявшее их, в его силах было устранить: он мог покинуть поместье и переселиться в Лондон, где она смогла бы жить привычной ей светской жизнью, которую обожала. А он мог бы заняться всерьез политикой и сделать что-нибудь доброе для флота, что отчасти успокоило бы его совесть. Впрочем, на политике он не сумел бы сколотить состояние, да и взяток нипочем не стал бы брать. Так что им пришлось бы жить на деньги Джорджии.

Однако возможно ли это?

Каков будет процентный доход с двенадцати тысяч? Не более тысячи, и это если не рисковать по-глупому. А вернее всего – не более шестисот фунтов. И как минимум треть им придется потратить на аренду достойного жилища.

Безумие. А ведь понадобятся и слуги, и карета для выездов… К тому же она обожает изысканные наряды. Дрессер прочитал где-то, что наряд одной светской леди, сшитый к празднованию дня рождения королевы, обошелся в три тысячи фунтов. Закончится это тем, что они промотают основной капитал, а это прямая дорожка к разорению.