Переступить черту. Истории о моих пациентах - Карл Теодор Ясперс

своих знакомых, сосед-коммерсант и учитель являются действующими лицами в этих переживаниях, но всегда порознь. Внезапно появляется один из них. Гессе сильно пугается — вот на стуле сидит учитель с книгой, вскакивает, грозит ему кулаком, одновременно ругаясь про себя: «Негодник сыграл со мной хорошую шутку!»

Вчера в комнате около окна он услышал голос учителя, который произнес: «Посмотрите на бургомистра Лауэргейма!» (он добавил, что никогда не думал о таком). Голос был очень отчетлив, раздавался как будто сзади, совсем издалека. «Он шел из воздуха». Я проделал это шепотом и спросил, был ли голос громче или тише. Он подчеркивал всегда, что еще тише, несмотря на то, что я говорил почти неслышно.

Потом он пришел в себя и сказал себе, что этого не может быть. Все это может продолжаться минуту, несколько минут или до получаса. Он видит и слышит одновременно, сам принимает участие в этом «бреде», отвечает и ведет внутренние разговоры с этими голосами. Однажды он внутренне сурово отчитал учителя, когда ему все это надоело. Сегодня после обеда на главной улице Гейдельберга перед витриной этого началось снова. Голоса говорили, что он выбран в городской совет, должен принять участие в городских мероприятиях. Он видел похожие на тени очертания определенных людей. Наконец, он быстро отвернулся, чтобы положить этому конец, и все пропало.

Сегодня во второй половине дня во время этого «бреда» он был все время в себе. Обычно при этом он совсем «отсутствовал», его мысли были далеко. Но получилось так, что люди в его магазине это заметили. Он показывал кому-то товар, и внезапно его охватила фантазия, и он стоял, погруженный в мечты. Через мгновение все закончилось, и он стал обслуживать покупателей дальше. Всегда он противился этим явлениям, боролся с ними. Но все это вызывало известное беспокойство. В отсутствующих состояниях всегда была связь событий, эта была некая сцена. Совсем бессвязные слова «летали», при полном сознании, вокруг его ушей. Быстро, как молния, появляясь и исчезая, приходили снова и снова фигуры. Его представления при этом были такими же, как прежде, у него нет произвольной пластичной силы воображения. Все феномены приходили незванно, и нежеланно.

Все время речь идет об одном и том же содержательном комплексе — учитель упрекает его, что он не хочет посвятить себя общественным делам. Другой угрожает, что будет презирать его, если он не заявит о своей готовности принять в этом участие и т. п. Ночные сновидения отличаются такой живостью, что ему кажется, что все происходило на самом деле. Однако жена сказала ему, что он крепко спал и храпел во сне. Частота фантазий меняется. Если он бывает на людях, а также среди знакомых людей, фантазии становятся чаще. Как человек, он отличается от прочих. Он «одиночка», охотно предается своим мечтам. В большой компании он всегда тих. С женой и детьми счастлив. У него положительный жизненный настрой, ему чужда подавленность, у него есть склонность к всемирной любви.

Он не умеет толком преподносить информацию, его постоянно нужно спрашивать. При всем том говорит много. Постоянно улыбается. В состоянии возбуждения для него характерна односторонняя лицевая судорога. Он смущен и стесняется своих фантазий. Он обеспокоен, что за этим что-то скрывается. Иногда он испытывает страх перед душевной болезнью. Ему думается, что, возможно, могло бы существовать что-то вроде «насаждения» мыслей. Иногда у него возникает такое чувство, будто его мысли поражают сердца и души всех людей в Лауэргейме, будто молния. Это его страшно волнует: «Такого ведь не бывает, господин доктор?» Ощущение того, что его мысли словно бы вырываются наружу, похоже, связано с тем, что тени людей возникают перед его глазами, если мысли его заняты ими. Но он сам толком не может описать, как именно это происходит.

На него чрезвычайно успокаивающе действует убеждение самого себя в том, что все это не может быть основано на каких-то реальных процессах. Благотворно воздействует на него и надежда на скорое выздоровление. То, что другие навязывают ему эти явления — эту идею он не принимает всерьез, во всяком случае в настоящий момент он далек от этого. Но однажды случилось нечто странное, что заставило его снова подумать о передаче мыслей. На одной танцевальной вечеринке он подумал со злостью: «Был бы у меня динамит, вся эта компания взлетела бы на воздух!» Буквально через несколько минут к нему подошел один из мужчин и сказал, как ему показалось, с издевкой, показывая на что-то: «Это динамит, господа!» В тот момент ему снова показалось, что это чистой воды воплощение мыслей в действии. Сейчас он в это уже не верит. Во всяком случае, то, что врач подтвердил невозможность подобного, подействовало на него весьма успокоительно.

Переживания при изменении сознания мы не затрагиваем

Галлюцинации могут наступать вместе и образовывать связные события, как в первом из описанных случаев. Содержание галлюцинаций такого рода может быть связано по смыслу с восприятием или внутри себя. Эти процессы являются переживаниями в том смысле, в каком выступают все восприятия и в нормальной жизни. Напротив, мы хотим зарезервировать слово «переживание» для связей, оторванных от обычного переживания, которые наполняют душу реальным восприятием либо при полной отрешенности, либо при странном переплетении с реальным восприятием при изменении сознания. Эти переживания — нечто большее, чем просто связные галлюцинации. Галлюцинации в них — только элемент. Эти переживания нуждаются в особом изучении, что не относится к нашей теме. Суждение о реальности ложных восприятий как во время этих переживаний, так и по их окончании может быть проанализировано в достаточной степени, если мы знаем формы переживания. Суждение о реальности по истечении переживаний было предметом изучения при алкогольном бреде. Последним об этом писал Штерц (Президуальное помешательство у алкогольных делирантов. Общий журнал по психиатрии, 17, 1910). Поправка «понимается» из ощущения противоположности при совершенно разных состояниях сознания при бреде и нормальном состоянии, далее — из абсурдности содержания многих галлюцинаторных переживаний. Наоборот, понимают остаточный бред — это значит, оттянутая, запаздывающая или отсутствующая корректировка — уменьшение противоречия между обоими состояниями (небольшие потемнения сознания, литический исход бреда), из ошибочных рациональных рассуждений больного до систематизирующих бредовых объяснений при незначительном потемнении сознания, причем осознание — признание здесь противопоставлено не просто похожему на сон переживанию, но другому, неправильному осознанию, или, наконец, от недостатка инициативы и энергии к критической деятельности мысли как часть явления ступорозного и эйфорического состояния слабости. Штерц подчеркивает, что нельзя путать это состояние слабости и недостаток интеллекта. При недостатке интеллекта,