Ночь с дьяволом - Лиз Карлайл

— Нет, то был брак, ограниченный всякими «если» и «возможно», — произнес он. — Я люблю тебя. И на этот раз я хочу, чтобы мы были вместе в радости и горе. Навсегда. Без каких-либо оговорок насчет расторжения брака или оглядок на прошлое.

— Знаешь, Бентли, со всем этим я тысячу раз согласна, — прошептала она.

И Бентли надел ей на палец перстень поверх кольца, которое он дал ей в день их бракосочетания. Потом он привлек ее к себе и страстно поцеловал ее в губы — именно так, как она любила.

Когда он наконец оторвался от ее губ, а это произошло не сразу, потому что Бентли был из тех, кто любит делать дело не спеша и основательно, Фредерика откинула голову на его грудь и с некоторым удивлением проговорила:

— Бентли Ратледж, известно ли тебе, что ты самый милый, добрый, самый безупречный мужчина из всех, кого я когда-либо знала?

И в тот момент она поняла, что это чистая правда. Потому что, несмотря на все его игривые улыбочки, у него было золотое сердце. Он всегда был хорошим другом. Он стал великолепным любовником. И будет чудесным отцом. Короче, он был воплощением длинного перечня качеств, обладать которыми должен идеальный муж, о котором она всегда мечтала. У него были все эти качества, кроме, может быть, одного. Но без этого она могла, наверное, обойтись.

Она заглянула в глаза мужа и вспомнила о том ужасном дне, когда в Страт-Хаус приехала портниха. О том, как она плакала в объятиях Эви, потому что ее жизнь останется навсегда наполовину пустой. Она распрощалась с надеждой на романтическую любовь. Она хотела, чтобы рядом с ней был мужчина умный, основательный, заслуживающий ее глубокого уважения, который при этом был бы самым обычным человеком. Фредерика рассмеялась сквозь слезы, пожала плечами и обняла мужа. Нет, Бентли Ратледжа нельзя было назвать заурядным человеком. Но нельзя же требовать, чтобы все было идеально. В конце концов и на солнце бывают пятна.

— Возлюбленные чада мои, вы принесли сюда этих детей, чтобы совершить обряд крещения и чтобы Господь наш Иисус Христос соблаговолил принять их и очистить от греха. — Мерцающий изумрудно-зеленый луч падал на молитвенник в руках преподобного мистера Прадома, торжественно совершавшего священный обряд крещения.

Он жестом предложил крестным родителям подойти ближе. Лорд Трейхорн и лорд Раннок в сопровождении своих жен вышли вперед. Мистер Прадом откашлялся.

— Верите ли вы во все догматы английского вероисповедания, содержащиеся в апостольском символе веры, — нараспев вопросил он, — и будете ли пытаться воспитывать этих детей в соответствии с ними?

Кэтрин, стоявшая рядом с Кэмом, осторожно толкнула его локтем, но, разумеется, она волновалась напрасно.

— Я верю в них, — ответил Кэм, даже не заглянув в свой молитвенник. — И с Божьей помощью я попытаюсь это делать.

Преподобный мистер Прадом, который отлично знал, с какой стороны его хлеб намазан маслом, снисходительно улыбнулся его светлости.

— И будете ли вы стараться воспитывать их в страхе Божьем, учить подчиняться воле Божьей и соблюдать Его заповеди?

— Я буду это делать с Божьей помощью.

Церемония продолжалась, и мистер Прадом взял на руки ребенка.

— Назовите имя этого ребенка, — сказал он, обращаясь к крестным родителям.

— Лусиана Мария Тереза дос Сантос Ратледж, — проговорил Кэм, без запинки произнеся все иностранные имена, как свое собственное. Мистер Прадом эхом повторил имена следом за ним и погрузил руку в купель. Лусиана загукала от удовольствия и потащила в рот кончик своего кружевного воротничка.

Священник отдал одного и взял другого младенца, потом снова предложил назвать имя ребенка.

— Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж, — бойко произнес Кэм.

Черт возьми, подумал Бентли, безупречен, как всегда.

По правде говоря, никто из крестных родителей не сбился и не пропустил ни слога. Фредерик Чарлз Стоун дос Сантос Ратледж вел себя спокойно, пока холодная вода не потекла по его лысой головке. Он испуганно взглянул на преподобного мистера Прадома косящими глазами и громко рыгнул.

— Господи, помоги нам всем, — прошептала стоявшая рядом с мужем Фредди, заметив, как новый священник стирает что-то со своего безупречно белого стихаря. — Уж будьте уверены, он настоящий Ратледж.

Когда церемония закончилась, толпа хлынула на церковный двор, кутаясь от пронизывающего зимнего холода в плащи и пальто. Задержавшись на верхней ступеньке лестницы, Бентли пошарил по карманам и извлек десятифунтовую купюру.

— Держи, — сказал он, засовывая ее в ладонь Гаса Уэйдена. — Да не трать ее всю на свою рыженькую танцовщицу из кордебалета.

— Проиграл? — пророкотал за их спиной голос, в котором можно было уловить некоторое злорадство.

Оглянувшись, Бентли увидел возвышавшуюся в дверном проеме внушительную фигуру Раннока. Гас, ничуть не смутившись, усмехнулся.

— Ратледж держал пари на десятку, что крестные родители не смогут произнести все эти имена, не исказив хотя бы одно, — объяснил он, засовывая десятифунтовую купюру в карман пальто.

— Бентли! — Фредерика как следует ткнула мужа локтем в бок. — Ты опять за свое?

Он поморщился и бросил на нее печальный взгляд.

— А имеешь ли ты, Фредди, представление о том, сколько стоит прокормить и одеть сразу двоих детей? — спросил он. — А потом расходы на образование. Выход в свет. Большое путешествие. Брачный контракт. Помяни мое слово, прежде чем все это закончится, одному из нас придется плясать на ярмарках, а другому шарить по карманам в Ковент-Гардене.

— Упаси меня Бог! — простонал Раннок и, схватившись за грудь, спустился по лестнице. Гас, оценив ситуацию, поспешил взять крошку Лусиану у державшей ее на руках Эви.

Бентли, игнорируя все приличия, обнял жену за талию, и они вместе спустились по ступеням.

— Если ты доведешь Эллиота до сердечного приступа, Эви мне этого никогда не простит, — предупредила она. — Кстати, когда ты уговаривал меня выйти за тебя замуж, ты уверял, что богат, как Крез.

— Я все потратил, дорогая, — признался он, проводя рукой по лацкану пиджака, — на одежду для церемонии крещения. Ты ведь знаешь, что, одеваясь у Кембла, можно остаться без штанов.

— Бентли Ратледж, ты отъявленный лжец!

В этот момент где-то возле локтя Бентли проскрипел тихий голос:

— Приветствую тебя, Заколдованный рыцарь!

Бентли медленно повернулся, испытывая нечто вроде суеверного ужаса. Хотя синьора уже неделю гостила у Кэтрин, на церемонии крещения она не присутствовала. А теперь вот она появилась перед ним, словно материализовавшись из воздуха. Он улыбнулся и предложил ей руку.

— Доброе утро, синьора Кастелли.

К его удивлению, на морщинистом лице старухи появилась улыбка. Он и представить себе не мог, что такое вообще возможно.