История христианской церкви. Том 1. Апостольское христианство. 1-100 г. по Р. Х. - Филипп Шафф

После мученической смерти Иакова его место занял Симеон, сын Клеопы и двоюродный брат Иисуса (и Иакова). Симеон оставался во главе Иерусалимской церкви до самого правления Траяна и в преклонном стодвадцатилетнем возрасте принял мученическую смерть.[340] Следующие тринадцать епископов Иерусалимских, один за другим занимавшие этот пост, тоже были евреями.

На всем протяжении этого исторического периода церковь в Иерусалиме оставалась строго израильской, но вместе с тем обладала «истинным знанием Христа» и находилась в общении со вселенской Церковью, которая не признавала евионитов, еврейских христиан–еретиков. После того как череда обрезанных епископов оборвалась на пятнадцатом из них, а Иерусалим был вторично опустошен императором Адрианом, большая часть христиан–евреев постепенно влилась в ряды Греческой православной церкви.

ПРИМЕЧАНИЯ

I. Иаков и братья Господа. Имя Иаков (со времен патриархов оно встречалось среди евреев чаще, чем другие, не считая имен Симеон [Симон] и Иосиф [Иосий]) в Новом Завете носят три, а возможно, четыре известных человека:

1. Иаков (сын) Зеведеев, брат Иоанна и один из трех любимых учеников Господа, стал первым мучеником из числа двенадцати (обезглавлен в 44 г. по Р.Х., см. Деян. 12:2), а его брат Иоанн умер последним из апостолов. Братьев называли «сыны Громовы».

2. Иаков (сын) Алфеев также был одним из Двенадцати и упоминается в четырех списках апостолов: Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:15; Деян. 1:13.

3. Иаков Маленький, Мк. 15:40 (ό μικρός, не «Меньший», как в английском {и Синодальном} переводе), вероятно, прозванный так из–за того, что был маленького роста (как и Закхей, Лк. 19:3), сын некоей Марии и брата Иосифа, Мф. 27:56 (Μαρία ή τοΰ Ιακώβου καί Ιωσήφ μήτηρ); Μκ. 15:40,47; 16:1; Лк. 24:10. Обычно его отождествляют с Иаковом Алфеевым, его мать Марию — с женой Клеоповой, упомянутой в Ин. 19:25, а Клеопу — с Алфеем. Но это предположение более чем сомнительно.

4. Иаков, называемый лишь по имени, как самый выдающийся из братьев после преждевременной кончины Иакова Зеведеева, или почетным титулом брат Господень (ό αδελφός τοΰ Κυρίου), или, в сочинениях послеапостольских авторов, Праведным, а также епископом Иерусалимским. Титул «брат Господень» объединяет его с четырьмя братьями и безымянными сестрами Господа нашего — евангелия неоднократно упоминают о них и первым всегда называют Иакова. Отсюда и сложный вопрос о природе этих родственных отношений. Я полностью рассмотрел этот вопрос почти сорок лет назад (в 1842 г.) в вышеупомянутой работе на немецком языке, потом, еще раз, — в своих примечаниях к «Толкованию Евангелия от Матфея» Ланге (амер. изд. 1864, с. 256–260), но попробую вновь кратко подытожить основные доводы и связать их с самыми последними исследованиями (Лайтфута и Ренана).

По поводу Иакова и братьев Иисуса существуют три теории. Я называю их «теория братьев», «теория сводных братьев» и «теория двоюродных братьев». Епископ Лайтфут (и каноник Фаррар) называет их по именам главных сторонников — «теория Гельвидия», «теория Епифания» и «теория Иеронима». Первой точки зрения в наши дни придерживаются протестанты, второй — Греческая, а третьей — Римская церковь.

1) «Теория братьев» толкует слово αδελφοί в его обычном смысле и считает братьев младшими детьми Иосифа и Марии, единокровными братьями Иисуса в глазах закона и народа, но в действительности братьями лишь по матери, в силу Его сверхъестественного зачатия. Это самое естественное объяснение с точки зрения экзегетики, в его пользу свидетельствуют смысл слова αδελφός (если оно используется в прямом значении), постоянное присутствие братьев рядом с Марией (Ин. 2:12; Мф. 12:46; 13:55), а также очевидный смысл стихов Мф. 1:25 (ουκ έγινωσκεν αυτήν εως ου, ср. Мф. 1:8, πριν ή συνελθεΐν αυτούς) и Лк. 2:7 (πρωτότοκος), если рассматривать их с точки зрения евангелистов, которые использовали именно эти слова, прекрасно зная о дальнейшей истории Марии и Иисуса. Единственное серьезное возражение связано с нюансами богословия и этики, а именно с предполагаемой вечной девственностью Матери нашего Господа и Спасителя и тем фактом, что у креста Господь препоручил Ее заботам Иоанна, а не Ее собственных сыновей и дочерей (Ин. 19:25–26). Если бы не эти два препятствия, «теорию братьев», вероятно, разделяли бы все порядочные и честные экзегеты. Первое из этих возражений восходит своими корнями к послеапостольской аскетике, которая переоценивала значение девственности, — Матфей и Лука не могли его предвидеть, иначе они не стали бы использовать только что упомянутые двусмысленные выражения. Вторая проблема присуща и двум другим теориям, но в меньшей степени. Следовательно, ее следует решать иным путем, принимая в расчет глубокую духовную симпатию Иисуса к Иоанну и близкие отношения этого ученика с Марией, которые оказались важнее, чем плотское родство, возможное двоюродное родство Иоанна (на основании должного толкования этого же отрывка, Ин. 19:25) или неверие кровных братьев в момент распятия Христа.

Этой теории придерживались Тертуллиан (мнение которого, как «нецерковного человека», то есть еретика, Иероним напрочь отвергает), Гельвидий, отстаивавший ее в 380 г. в Риме (Иероним яростно нападал на него, обвиняя в ереси), и несколько отдельных людей и сект, сопротивлявшихся зарождению культа Девы Марии. В последнее время эту точку зрения разделяет большинство немецких протестантских экзегетов начиная с Гердера: Штир, Де Ветте, Майер, Вайсе, Эвальд, Визелер, Кейм, а также декан Олфорд и каноник Фаррар (Life of Christ, I. 97 sq.). В монографии на немецком языке я тоже отстаивал эту теорию, но впоследствии, в «Истории апостольской церкви» (р. 378), признался, что не уделил достаточно внимания второй теории.

2) «Теория сводных братьев» считает братьев и сестер Иисуса детьми Иосифа от первой жены, то есть всякое кровное родство исключено, и теория называется так лишь потому, что Иосиф назван отцом Иисуса — уникальное употребление этого слова, принимая во внимание уникальный факт чудесного воплощения. С точки зрения догматики, эта теория позволяет говорить о вечной девственности Матери нашего Господа и Спасителя; она отчасти устраняет нравственные затруднения, вытекающие из Ин. 19:25; она имеет многочисленные подтверждения в апокрифических евангелиях и предании Восточной церкви. Кроме того, она предлагает наиболее простое объяснение того, почему в Ин. 7:3–4 братья говорят с нашим Господом таким покровительственным тоном. Но эта теория не объясняет столь же естественным образом, почему братья постоянно сопровождали Марию; она основана на предположении о повторном браке Иосифа, которое никоим образом не подтверждается Писанием, и изображает Иосифа стариком и, скорее, опекуном, а не мужем Марии; наконец, она, возможно, несет на себе отпечаток аскетических предубеждений, поскольку является первым шагом на пути к догмату о вечной девственности. Фаррар добавляет к этим возражениям тот факт, что если братья были старшими сыновьями Иосифа, то Иисус не мог считаться законным наследником престола Давидова (Мф. 1:16; Лк. 1:27; Рим. 1:3; 2 Тим. 2:8; Отк. 22:16).