Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Почему?

— Ты продуцируешь смыслы лишь общаясь с Гнездом, с Дариной, с Наськой. Ты человек и часть Гнезда… мы не можем убить человека, но мы попытаемся убить Гнездо. Мы не испытываем к ним зла, они наши сёстры, но мы придём их убивать.

— Не надо, — сказал я.

— Мы знаем Прежних и знаем их планы. Инсеки тоже чужие, но лучше Инсеки, чем Прежние. Мы будем приходить к Гнезду и пытаться его уничтожить. Никто больше не выстрелит в тебя, мои стражи не знали, кто вышел навстречу. Но мы будем приходить, и тебе придётся нас убивать.

Я молчал. Я знал, что она не врёт.

Всё так и будет.

Что-то во мне обмякло и расслабилось. Я понял, что стал ниже ростом — с хранителя. Вокруг вяло шевелились стражи, некоторые уже пытались встать, но никто из них больше не нападал на меня.

— Сколько у меня времени? — спросил я.

— Инсек отдал приказ, — сказала хранитель. — Думаю, минут пятнадцать я могу потянуть. Пока стражи приходят в себя и восстанавливаются. Потом мы снова попытаемся уничтожить Гнездо.

— Ага, — сказал я. — Это нормально.

— Возвратный мутаген не поможет. Даже если бы он превратил тебя в человека, ты…

— Продолжу продуцировать смыслы, — кивнул я. — Либо я, либо Гнездо, верно?

— Мне очень жаль, — сказала хранитель. — Но на Земле есть место либо тебе, либо Гнезду.

— А, — я подумал мгновение. — Понял. Спасибо.

— Для меня было честью говорить с тобой, Создающий смыслы, — сказала хранитель.

Я махнул рукой — она уже напоминала человеческую, и пальцев снова было пять.

И пошёл к своему Гнезду.

Хранитель была права — поддерживать боевую форму второго Призыва постоянно я не мог. Когда я дошёл до защищённой зоны, я выглядел почти как всегда. Только кожа побледнела, и ростом я остался чуть выше.

И чувствовал, как справа в груди бьётся второе сердце.

Дарина с Наськой были здесь, в комнате пять на пять метров, целиком отлитой из инопланетного металла. Для хранителя естественно потащить мать в самое безопасное место Гнезда.

Но, в общем-то, я знал, где находится каждый Изменённый. Ощущал каждую куколку, осторожно идущую к защищённой зоне. И чужую стражу возле Гнезда тоже чувствовал.

Дарина с Наськой как раз пытались открыть сейф. Часть стены вздрагивала, по металлу шла рябь — Гнездо всё ещё не решило, признаёт ли новую мать. Я подошёл к ним так тихо, что девчонки заметили меня только в самый последний момент.

— Всё в порядке, — сказал я, забирая из рук Дарины контейнер с возвратным мутагеном. Рябь на стене исчезла, сейф так и не открылся.

Она всё поняла. Шприц лежал в контейнере рядом с ампулой. Дарина молча смотрела, как я набирал жёлтую жидкость, потом кивнула на Наську.

Почти мать Гнезда смотрела на меня. Наська стала выше Дарины ростом, раздалась вширь, здоровенный взрослый свитер обтягивал её, будто халатик. Потом она заговорила, но её голос, к моему ужасу, оставался прежним:

— А Дарина?

— Это как в книжке про любовь, — объяснил я. Мой голос вернулся, только сделался хриплым. — Она любит его, он любит её, но всё равно все страдают.

— Мне больше не для кого становиться человеком, — сказала Дарина, не отрывая от меня взгляда. — Лучше ты, Настя.

Я воткнул иглу в плечо куколки и вжал поршень, отправляя миллионы наноботов отменять все изменения сразу.

Наська ойкнула и села на пол. Я погладил её по голове и взял Дарину за руку. Сказал:

— Извини. Единственный выход. Я же не могу всех их убить. Хотя, наверное, могу! Но не хочу.

Она обняла меня, и мы постояли так несколько секунд, чтобы запомнить друг друга навсегда.

— К Гнезду бежит Милана, — сказала жница.

— Я знаю, — ответил я. — Я чувствую. Объясни ей всё сама, хорошо? И моим тоже. Отведёшь к ним Анастасию и всё расскажешь.

— Они меня не простят, — сказала Дарина.

— Да, — согласился я. — Но поймут. Со временем. И ещё Лихачёву…

— Я всё расскажу.

— Он правильный чел. Всем нашим объясни.

Я вдохнул запах её волос, поцеловал в шею. Спросил:

— Росс сто двадцать восемь? Саельм?

— Максим, я не знала, — сказала Дарина. — Я не поняла…

— Понял только Прежний, — я покачал головой. — Ещё при первой встрече, наверное. Или после Высшего, не знаю. Он понял, что из меня можно выжимать смыслы. Я не знаю, почему так получилось. Но когда я с тобой… с Гнездом… я что-то делаю. Меняю себя, меняю других. Прежние это подбирают. Не кристаллы, кристаллы лишь символ, они получают куда больше, и это им давать нельзя.

Она всё понимала, и я всё понимал, но всё-таки проговаривал вслух, убеждая больше самого себя, чем Дарину.

А за её спиной защищённая зона Гнезда формировала экран.

Он не был круглым, как обычно показывают в фантастических фильмах. Вытянутый прямоугольник, медленно разгорающийся серым светом, достаточно большой, чтобы сквозь него пригнувшись прошла старшая стража или протиснулся монах… или шагнул я.

Пора было сделать то единственное, что защитит Гнездо.

Расстаться с ним.

Где-то снаружи стоял Прежний и задумчиво смотрел на Милану, вбегавшую в выбитую дверь Минкульта.

В своём кабинете Лихачёв закурил последнюю из пачки сигарету, слушая по телефону сбивчивый доклад.

Моя мама нахмурилась, глядя в окно на бледное лунное кольцо, и спросила отца, почему я давно не заходил.

Старая женщина-хирург сидела у входа в операционную и ждала, когда закончат оперировать её друга.

В своём разбитом корабле ждал отчёта последний Инсек с флота вторжения.

Хранитель раменского Гнезда обходила ряды побитой стражи, до последнего оттягивая самоубийственную атаку.

Я отстранился от Дарины.

Погладил по голове девочку Наську — она так и сидела на полу, в луже едко пахнущей жидкости, отринутая плоть Изменённых сочилась сквозь кожу и комками слизи стекала вниз. Раньше я бы воскликнул: «Какая мерзость!», а она бы ответила: «Не дерьмо, не бойся!» Но сейчас я сказал только:

— Береги родителей, сестрёнка.

Вошёл в экран — как был, в рваной одежде и чистеньком плаще.

И холодный воздух Саельма ударил мне в лицо.

Конец второй книги

Март-май 2021