Власть приоритетов - Артур Луазо

Кристина вошла в «лёгкость», вспомнила содержимое листовок и смутные кадры видеосъёмки. Сознание её легко поплыло, затягиваясь внутрь пространства, заполненного туманом. Но теперь, уступая её напору, её агрессивности, жажде победы, туман улетучивался, рассеивался – и открывался ясный вид. Сначала мелькнуло одно лицо – молодое, обрамлённое длинными рыжими волосами, ухмыляющееся и самодовольное. Вот проявился и другой образ – спортивного, даже слегка массивного, телосложения серьёзного блондинистого парня. Выглянуло сумрачное, сосредоточенное лицо взрослого, явно потрёпанного годами мужчины. А вот – брюнет, стоящий спиной. Он повернулся… Сердце как будто сорвалось с трёхкилометровой высоты и, стремительно ускоряясь, полетело вниз, а затянувшийся ужас падения заставил сознание перейти на тонкий, на грани ультразвука, визг. Это был Марк. Его чёрные волнистые волосы, чувственный рот, голубые, чуть грустные глаза и добрая, всепоглощающая улыбка. Этого не могло быть, но это было. Так что получается? Враги банков – это Марк и его неведомые друзья?

И тут что-то заставило Кристину отвлечься – какое-то движение сбоку, какой-то смазанный всплеск. Она успела увидеть злую, полную обиды рожицу совсем молоденькой девчушки, услышала её крик: «Получи, стерва!», – и большая, крепкая, абсолютно неожиданная дубинка влетела Кристине точно между глаз, отчего мир взорвался, рассыпавшись мириадом ярких, ослепительно холодных брызг…

… – А я говорю, что всё это – сплошная хрень! – Оранж уже кричал, гневно размахивая руками. – Бред это, понимаете, бред! Не было и никогда не будет в истории человечества общества без элиты! Всегда будут сильные и будут слабые, ведущие и ведомые, богатые и бедные! Никто, ни разу, никогда, ни Ленин, ни Христос – никто не сумел сделать так, чтобы те, у кого появляется власть, не стали этой властью пользоваться в своих личных целях! – Оранж покраснел, жестикуляция его становилась всё более бурной, ибо спор затянулся, а друзья никак не могли переубедить друг друга.

Уже полчаса Марк, стоя за столом напротив Оранжа, пытался ему возражать. Кирилл, как всегда спокойный, молча слушал разошедшихся приятелей, а дядя сидел в кресле, иногда, в особо ожесточённые моменты спора, коротко улыбаясь и кивая головой.

– Не было потому, что люди не понимали природы власти, не могли разделить, где заканчивается управление во имя общества и начинается власть во имя силы и благ власти, – так же эмоционально отвечал Марк, только менее интенсивно размахивал руками.

– Не смеши мои тапки, они и так смешные, – язвительно ответил Оранж, чуть успокаиваясь, – ты сам не понимаешь, что говоришь. Посмотри вокруг. Как только кто-нибудь дорывается до управления и получает власть, так сразу же пытается эту власть закрепить за собой навсегда, так чтобы можно было передать её по наследству детям и внукам – ведь это реальные деньги и сила! Они все, какими бы благими целями ни руководствовались, какие бы красивые слова ни говорили, раньше или позже понимают, что насильно счастье людям не дашь, что люди эти, в большинстве своём, как были уродами и скотами, так ими и остаются. И тогда они думают: зачем я мечу бисер перед свиньями, мне что, больше всех надо? И потихонечку так начинают подгребать под себя всё, к чему добираются их жадные потные ручонки. Вон, чего далеко ходить?! Вспомните Украину и эту их революцию: как всё начиналось, и каким гнилым пшиком закончилось! – Оранж, в дни упомянутых событий, будучи совсем ещё пацаном, но очень начитанным и на всё имеющим своё мнение, даже заставил всех одноклассников именовать себя Оранжевым, чтобы никак не быть причастным к противникам украинской революции, обозначенным голубым цветом, поскольку фамилия у него уж такая созвучная. Со временем первопричина такого навязчивого желания Артёма Голубева как-то забылась, а вот кличка осталась, трансформировавшись в Оранжа. Впрочем, она удивительно подходила к цвету его волос, так что никакого диссонанса не вызывала.

– Да хрен с ними, с хохлами, не до них теперь! – Марк разозлился на притянутый за уши пример. – Там всё было с самого начала понятно: одни олигархи с другими страну делили, ничего больше.

– Ага, – вмешался Кирилл, – наши со штатовскими…

– Так я что и пытаюсь доказать, – подхватил Оранж, – что всё это хрень! Людей всегда используют как стадо, как пушечное мясо, чтобы отнять кусок пожирнее у того, кто им владеет, прикрываясь красивыми идеями, а потом этих самых людей и кидают через хрен. Нет, не убедишь ты меня, Марк, не поверю я в это. Законы природы преодолеть невозможно. У нас в обществе, как в волчьей стае: правит самый умный и хитрый, использует для этого сильных, но поглупее, и всё самое вкусное достаётся этим двум слоям. А остальным – кости да ошмётки. Так было и так будет.

– Ни хрена, – опять вспылил Марк, – так было, но так может и не быть! В волчьей стае ты остаёшься вожаком и при власти, пока приносишь стае реальную пользу. А перестал приносить пользу – находить там корм или уводить от охотников – на фиг с пляжа, извини-подвинься. А люди – не волки, и для того Игра и нужна, чтобы мы, молодые, наконец-то поняли, что нас имеют, как б…й дешёвых, а мы и рады стараться – нагибаемся пониже. Вот когда до всех людей дойдёт, что мы – не животные, что нам просто тысячелетиями впаривали туфту о «естественном» порядке вещей и что мы сами можем решать, как нам жить, кого назначать себе в правители так, чтобы он управлял, а не властвовал, тогда и настанет конец всем этим олигархам, правителям и прочим клопам, присосавшимся к нам. Для этого надо только поменять людей, дать им знания, силы, и тогда просто уже никто не сможет нас обманывать!

– Дурак ты восторженный, Марк, – беззлобно сказал Оранж, бессильно опуская руки, – дурак, и всё. Вот именно таких, как ты, всякие умные дяди всегда и использовали, чтобы власть у других, тоже умных, но уже зажравшихся и ленивых, отобрать. Хорошо ещё, что те, кто сейчас правит миром, давно поняли, что чрезмерная жадность приводит к плохому финалу и что быдлу необходимо давать побольше хлеба и зрелищ, чтобы у них желания бунтовать не было. А там, где кто-нибудь вдруг пытается доказать, что он сам с усами, так ему быстро показывают, что не фиг, не надо пытаться быть самым умным, делай как тебе сказано. И ведь как просто – всего лишь немного, по чуть-чуть, отбери у толпы хлеба или зрелищ, и толпа эта уже готова смешивать вчерашних кумиров с говном. И никто и не догадывается, что это невидимые кукловоды дёргают за ниточки – толпа обычно кукол за живых людей принимает. Так и с вами будет, и с игрой вашей, и с игроками-психами. Вы там о справедливости всё думать будете, о том, как бы другое общество построить, без зажравшейся элиты. А это кукловоды ваши просто перезагрузку осуществляют, чтобы зарвавшихся слуг наказать да ещё и доступ к разбазариванию ресурсов ограничить, а то так ведь и планету схавают за каких-нибудь десять лет, а потом большую войнушку устроят, чтобы прибрать остатки. Так и уничтожат Землю-матушку. А кукловодам это совсем ни к чему, они ведь и сами жить хотят долго и счастливо.

– Я не пойму, – мрачно спросил Марк, бессильно усаживаясь в кресло, – ты что, Оранж, решил вдруг, что кукловоды имеют на это право? Ты не хочешь больше с ними драться? Уже разделил – ваши, с вами… Ты уже не с нами?