Промзона - Юлия Латынина

– Девочка моя, – торопливо забормотал Галлахер, прижимая ее к себе, – ну что случилось? Майя, клянусь, я все забуду. Я не знаю, что случилось, но я никогда, никогда тебя не оставлю…

Майя плакала все сильней. Она знала, что не любит Джека и никогда уже не полюбит его: невысокий человек с хищными глазами навсегда вытеснил из ее сердца других мужчин. Но она точно так же понимала, что Джек будет для нее верным мужем, и даже если, не дай бог, Джек разлюбит ее или охладеет, то для американца Галлахера всегда слишком много будут значить приличия, и деньги Извольского, и статус жены – дочери цивилизованного российского олигарха, взносы которого на избирательную кампанию демократов когда-нибудь принесут Джеку пост конгрессмена…

А для Бельского ни ее брат, ни общественные приличия не значили ничего. И даже она сама – даже она сама стояла на третьем, если не на пятом месте после друзей и самолетов. Ее это устраивало. Лучше было быть игрушкой мужчины, чем ровней цивилизованной тряпке.

Джек обнял ее и поцеловал, нежно, но настойчиво.

– Майя, – сказал Джек, – выходи за меня замуж.

Тихо стукнула дверь – видимо, это пришел официант с вином. Джек невольно напрягся, и Майя обернулась.

У двери стоял Степан Бельский.

Выглядел Степан страшно. Подбородок его топорщился трехдневной щетиной, и поперек покрасневшего от дурной водки лица тянулась свежая царапина. Руки, выглядывавшие из чуть коротких рукавов кожаной куртки, были невероятно грязны. Если когда-нибудь Степан и походил на пьющего безработного пилота – то именно в этот момент.

Джек шагнул вперед, заслоняя собой Майю и сжав кулаки.

– Слушайте, вы… – воинственно начал Джек.

Бельский ударил его – молниеносно и хлестко. Бельский был ниже Джека на полголовы и старше его на семнадцать лет, и два месяца назад Джек был признан лучшим игроком в регби в Йеле. Ничего регби не помогло – Джек покатился по полу, сшибив по пути столик и цветы. Бельский неторопливо сунул руку в карман, и когда он вынул ее наружу, в ней был небольшой, отливающий синевой пистолет.

– Пошли, – сказал Бельский Джеку.

– Степан! Ты с ума сошел! Он американец!

Бельский поглядел на Майю, и ей показалось, что ее ударили.

– Хоть господь Бог, – сказал Бельский.

* * *

Было уже около часу ночи, когда к воротам рублевского особняка АМК подъехали две иномарки. Иномарки были незваные, и охрана на воротах насторожилась. Из первой иномарки вышел водитель, помахал охране рукой и пересел во вторую машину. Та с визгом развернулась, залетев задними колесами на газон, и тут же растаяла в ночи.

Первая машина – хорошенький дамский «Мерседес-купе», – осталась перед воротами. Охранники думали минут пять, пока наконец отважились подойти к машине. Внутри, на пассажирском сиденье, тихо плакала Майя. Из багажника охранники достали Галлахера. Руки американца были стянуты сзади наручниками, и он был очень сильно избит. На Майе не было ни царапины. Она прорыдала полночи и затихла только тогда, когда спешно вызванный врач вколол ей снотворное.

* * *

Алексей Крамер подъехал к дому отдыха «Малахит» в четыре часа утра на простой бежевой «Ниве». Въезд на территорию был перегорожен ржавой цепью, подвешенной к двум железным штырькам. Рядом темнела будка охранника. Алексей вышел из машины, перешагнул через цепь, и постучал в будку. В руке Алексея был десантный нож.

Алексей знал, что охранник в этой будке – штатный сотрудник дома отдыха «Малахит», из бывших ментов, и что у него даже нет при себе оружия.

Алексей постучал еще раз и еще, но охранник не отзывался. В будке было темно, и снаружи не было видно, есть ли в ней кто или нет. Если охранник пошел к девке или прогуляться, это был самый скверный вариант. Он мог вернуться в самый неподходящий момент, и что тогда?

Алексей толкнул дверь костяшками обтянутых в перчатки пальцев, и она со скрипом открылась. Крамер вошел внутрь. Внутри караульной было темно, тусклый свет уличного фонаря освещал покосившийся деревянный стол со разбитым дисковым телефоном, пару бутылок пива на столе и охранника в камуфляже. Тот сидел, навалившись боком на спинку продавленного дивана, и спал. Алексей подошел к охраннику и стал над ним. Охранник был пожилой, полный, из-под распахнутого камуфляжа нелепо торчала жирная грудь в частых черных волосках. По первоначальному плану Алексей намеревался убить охранника. Теперь в этом не было необходимости.

Алексей примерился и рубанул парня ребром ладони по сонной артерии, отключая его примерно на час. Охранник даже не переменил позы, только всхрапывать перестал. Разумеется, особнячок охранял не только этот мужик. Их должно было быть человек десять. Только с Цоем приехали шестеро, да еще два всегда сопровождали Олжымбаева, да еще парочка постоянно обреталась при вилле. Целая небольшая армия.

Алексей учитывал это, когда выбирал оружие.

Алексей выдвинул ящик стола и нашел ключи от замка. Цепь он аккуратно спустил на дорогу и так и оставил лежать. Вряд ли кому-нибудь придет в голову проехать по этой дороге в четыре часа утра, но если он увидит спущенную цепь, он явно не станет тревожить охранника.

Алексей проехал еще двести метров и остановил машину. Асфальтовая дорога вела дальше вверх, петляла между корпусами, проходила мимо столовой и наконец упиралась в отдельно стоящий особнячок для начальства. Но Алексей по ней не поехал. Он знал, что к особнячку ведет крутая пешеходная тропинка. Тропинка шла лесом, вдали от всякого жилья, и спуск по ней занимал долю минуты.

Алексей открыл багажник «Нивы», поднатужился и вытащил оттуда длинный, упакованный в обыкновенную туристическую сумку предмет. Если бы кто-то наблюдал за Алексеем в этот момент, он бы скорее всего предположил, что в сумке находится гранатомет. Но следующим из «Нивы» последовал второй вьюк, содержащий пусковую установку с аппаратурой наведения. Это был противотанковый ракетный комплекс «Метис». Комплекс был разработан в конце 70-х и позволял поражать цели на расстоянии до полутора километров, а управляемая ракета «Метиса» была способна прожечь танковую броню толщиной восемьсот миллиметров и выжечь все внутри.

Ракета у Алексея была только одна. По его прикидка, она была способна спалить особняк целиком за несколько мгновений, а если бы первая попытка по какой-то причине не удалась, то второй бы охрана уже не допустила. Кроме того, комплекс и без всяких ракет весил тридцать пять килограмм, и в полевых условиях его таскали два человека.

Карабкаться на гору пришлось минут десять. Недавний дождь прекратился, и облака медленно сползал с неба, как занавес со сцены, оставляя в вышине маленькие сверкающие звезды. В воздухе ощутимо холодало, но земля была еще мокрая, и кроссовки Алексея оставляли на тропинке четкие ребристые следы.

Об этом Алексей заранее подумал и надел кроссовки на два размера больше. Жалко, что следы укажут, что преступник был один. Но с этим ничего не поделаешь.