Последние стражи Аарона - Мирослава Драгович

заметно улыбнулся. Она готова была поклясться, что на его суровом лице северного лорда проступили веснушки. Солнце Корсии оказалось безжалостно к его бледной коже.

Так долго в Фелисе они не задерживались еще никогда. Мириам была уверена, что навсегда запомнит эти дни. Если бы каждый Призыв заканчивался именно так, она осталась бы Смотрителем до глубокой старости. Воспоминания о днях ожидания галеона, идущего в Дагмер, она решила оставить себе на всю жизнь, и перебирала их мгновение за мгновением.

Им удалость спасти от расправы молодую корсианку. Ее бросили в темницу, заявляя, что та готовит приворотные зелья — обычная история красивой чародейки. Перешла ли она кому-то дорогу, или не одарила кого-то улыбкой в ответ на ухаживания — это было не столь неважно. Ее кровь, как и помыслы, были чисты. Так изредка случалось, но Беттине, так звали девушку, несказанно повезло. Она выбрала мужчину, готового следовать за ней хоть в само королевство магов. Косимо желал только одного — быть рядом с ней и с дочерью, маленькой и звонкой Дженной.

Ожидая корабля, они впятером поселились в пустующем доме с красной крышей в одной из деревенек под Фелисом. Вокруг рос заброшенный сад, увитый плющом, и он спасал их от посторонних. Этот дом оказался местом, наполненным нечаянным счастьем. Беттина и ее семья жили в полную силу, будто и не помнили вовсе, от какой беды они были спасены. Или, быть может, именно поэтому смогли заразить неуемным жизнелюбием даже по обыкновению сдержанного Моргана.

По утрам Смотрители добирались до гавани, пуская коней в галоп, бродили там, переговариваясь с моряками. И Мириам втайне радовалась, когда ни один галеон не собирался уходить на восток. Тогда они могли отдохнуть в тени деревьев, подставляя лица прохладному морскому бризу, а затем пуститься обратно, поддразнивая друг друга в пути.

У Беттины был удивительный талант — устроить пир из ничего. К закату мужчины выставляли хлипкий стол на террасе перед домом, и такой ужин мог оказаться прекраснее приема в королевском дворце. Впрочем, на пиру в Дагмере Мириам бы не сидела плечом к плечу с Морганом, не позволила бы себе беззаботно и заливисто хохотать над цветастыми россказнями Косимо, тайком поглядывая вовсе не на него.

Закат с горы, где спряталось их временное пристанище, каждый раз был особенным. Солнце ныряло в море, оставляя за собой оранжевые и розовые всполохи. Все разговоры затихали, пока на небе не появлялась первая звезда. И только неугомонная Дженна без конца бегала по саду, находя для матери с отцом новые и новые диковинки.

Она умела вовлечь в игру и Моргана. Однажды они отправились в заросли, и вернулись с полной корзиной медового инжира. Мириам хорошо запомнила его вкус и как сок стекал по рукам. В тот день Косимо добыл в деревне терпкое белое вино, прогнавшее из разума все до одной исчезли дурные мысли. На губах все еще чувствовалась соль — не так давно Мириам позволила себе зайти в море. Уходящее солнце ласкало кожу, а каждый миг в этом заброшенном доме — душу. Но для девушки не было ничего приятнее смеха Моргана.

Она не верила глазам, но ее извечный спутник выглядел беззаботным, и даже не рисковал облачаться в черное — этот цвет не украсил бы его в этом месте. В заброшенном доме, полном радости, все носили простой лен. Так, от Косимо Моргану досталась светлая рубаха. Ему пришлось небрежно засучить рукава до локтей, обнажив старые шрамы. Он мог избавиться от них, когда пожелает, но не хотел этого. Мириам знала историю каждого из них, но не могла глядеть без содрагания на оставшийся от огня. От локтя и до самой кисти — это была страшная отметина, которую Мириам стерла бы с тела Моргана, будь на то ее воля.

Пока не наступал поздний вечер, в Фелисе не было и намека на подступающую зиму. Когда луна дарила явственную прохладу, Косимо разводил костер. Беттина любила петь, пока Дженна засыпала у нее на руках. Мужчины травили байки, а чародейка все расспрашивала о Дагмере.

— Мы найдем там себе место, любовь моя, — успокаивал ее муж. — Башмачники вроде меня нужны во всех Изведанных землях. Сапог может прохудиться даже у мага. А такая травница как ты — вовсе подарок Создателя. Так ведь, Морган? Я все не могу поверить, что вы спасли мою прекрасную Беттину! Без нее я бы растерял разум, и стал бы говорить с птицами, клянусь!

Самому Косимо нравились рассказы о странствиях Смотрителей, о Призыве, магии крови, о спасенных магах и их судьбе. И каждый раз, отвечая на его расспросы, Морган говорил:

— Я не променял бы такую жизнь ни на что другое.

В тот самый вечер, наполненный ароматами спелого инжира, Мириам, поддавшись очарованию корсианского вина, вдруг сжала его ладонь после этих слов.

— Всегда в пути, всегда герои. Звучит, как старая северная баллада, — лукаво заулыбался Косимо, приметивший жест девушки. — Но все изменится, когда у вас появится вот такой же медноволосый, как ты, Мириам, сын. Это заставит вас выбраться из седла.

— Что? Мы не… Я… Ох…

Обрывки оправданий сыпались из Мириам, но она не смогла вымолвить и слова, краснея до кончиков ушей. Она понадеялась, что в свете огня это останется незамеченным. Морган промолчал, и девушка не разобрала, злится ли на него за это.

— Вы шутите? — вскинул руки корсианец. — Думаете, что Косимо простофиля и поверит вам? Или на Смотрителях обет безбрачия?

— Любовь моя, стоит ли… — попыталась остановить его супруга, но яркий темперамент не позволял ее мужу замолчать.

— Сколько раз ты видела восход солнца, моя драгоценная Беттина, с тех пор как я увидел тебя впервые и до дня, когда я пришел к твоему отцу?

— Три раза, — ответила женщина и улыбнулась, очевидно окунувшись в воспоминания.

— Три. Три дня я не мог ни есть, ни пить. Все думал о Беттине, а потом бежал по улице, чтобы просить ее руки — так боялся, что какой-нибудь наглец меня опередит. А вы? Сколько лет вы остаетесь слепыми, глядя друг на друга глазами, полными света? Вы, выходцы с восточных гор, все как один ледяные истуканы!

Разгоряченный Косимо от злости пнул еще недогоревшее полено, ответа он не услышал — супруга поспешно увела его в дом. А Мириам с Морганом остались сидеть у костра, рассматривая отражение луны на морской глади.

Девушка понимала, что так распалило корсианца. Он едва не потерял все, что имел, но она и Морган даже не успели ничего обрести. Он ошибся?