Темница тихого ангела - Екатерина Островская

– А Людмила? – спросил Суркис.

Что ответил Шабанов, Татьяна уже не услышала, потому что открылась входная дверь, а за мгновение перед этим что-то со стуком упало возле двери ее комнаты. Чуть позже Таня услышала, как отъехала машина, подождала немного, вышла в гостиную и сразу увидела лежащий на полу пистолет, схватила его. Хотела подняться наверх к мужу и поняла, что бесполезно. Звать милицию было поздно, но она все же набрала номер и заплакала.

Шарик отскочил от звонкого стола и ударился в стену.

– Вот только не надо мне поддаваться, – крикнул Святослав, – я же знаю, что ты играешь лучше меня, я тогда вообще играть не буду.

– Давно пора, – поддержала его Татьяна, наблюдавшая за игрой с высокого крыльца, – ноябрь на дворе. Холодно. Перенесите стол в дом и играйте там хоть до вечера.

Николай положил ракетку на теннисный стол и посмотрел на Таню.

– Действительно, хватит, – сказал он, – я устал уже. И замерз.

– Плюс восемь, – не поверил ему Святослав. – Какой холод?

Он увидел, что Торганов продолжает смотреть на его маму, и согласился:

– Прохладно, конечно.

Он зачехлил ракетку, подбросил ее и, поймав, направился к ступеням. Начал подниматься. Когда сын поравнялся с Таней, она обняла и поцеловала его.

– Как хорошо! – сказала она.

– Еще бы! – согласился Святослав. – Так что ни в какую Англию возвращаться не хочу. Школу можно и здесь закончить.

Николай смотрел на них и улыбался. Таня помахала ему рукой. Он кивнул в ответ и тоже пошел к дому. Взойдя на ступени, он оглянулся и посмотрел на просторный двор, на высокие сосны. На стволе одной увидел двух белок, спускающихся к кормушке, и показал на них:

– Им тоже хорошо.

Приобретая этот дом, Торганов не думал, что захочет здесь жить постоянно, а приехав сюда, понял, что другого жилья ему и не надо. После духоты съемных нью-йоркских квартир, суеты оживленных американских улиц, после суматошной московской атмосферы тишина, наполняющая все здешнее пространство, показалась единственной средой, в которой он мог бы сейчас существовать. Хотя разве это существование! Именно здесь и сейчас начинается его жизнь. Жизнь счастливая и наверняка долгая, потому что теперь есть для кого стараться на этом свете.

Он подошел и обнял Таню и Светика.

– Зачем нам заграница? – спросил он.

Но спросил так, словно единственный ответ известен всем троим.

Таня прижалась к нему, а Святослав, чтобы не мешать, открыл дверь дома и шагнул внутрь.

– А как же новый сценарий? – спросила Таня. – Ты же обещал Спилбергу прилететь.

– После свадьбы и полетим. Вместе. Все втроем и полетим.

Николай посмотрел на остановившегося на пороге Светика.

Тот как раз прикрывал дверь. Но, услышав последние слова, покачал головой.

– Вы летите, а я вас здесь подожду.

Он закрыл дверь.

Торганов еще раз посмотрел на сосны, на светлеющее за их стволами озеро, на которое еще совсем недавно опускались отдохнуть пролетающие в теплые страны лебеди, и вздохнул, решившийся оставить, пусть ненадолго, всю эту красоту:

– Вдвоем так вдвоем. Можно еще и в Калифорнию заскочить или в Майами. Погреемся на пляже, искупаемся в океане и сразу обратно. Вдвоем тоже хорошо…

– Вдвоем уже не получается, – шепнула ему Таня. – Даже если Светик останется здесь, то мы все равно отправимся туда не одни…

– Кто-то еще летит с нами? – удивился Николай.

Но, увидев счастливые глаза Тани, понял.