Палачи и придурки - Юрий Дмитриевич Чубков
Шрифт:
Интервал:
— Скажите, пожалуйста, что здесь продают? За чем очередь?
— Ах! — воскликнула блондинка и заплакала, ничего не ответила.
В полнейшем уже недоумении вернулся он опять к воротам, походил вокруг толпы, заглядывая через головы, и тут увидел рядом с воротами на стене дома простенькую черную вывеску, на которой поблекшими буквами было что-то написано. Протиснулся он поближе и в полумраке прочитал: «Лаборатория биологически активных веществ». Развел руками Аркадий Семенович: что могут продавать в какой-то там лаборатории?
Похоже, сам того не замечая, проговорил он вопрос свой вслух, потому что тут же тихий голос за его спиной ответил:
— Жизнь.
Оглянулся Аркадий Семенович и увидел средних лет мужчину в модном, застегнутом наглухо плаще, который смотрел на него внимательным, выжидающим взглядом.
— Как вы сказали?
— Здесь, — теперь незнакомец наклонился к самому его уху и шептал чуть слышно, — дают, отнюдь, однако, не продают, жизнь. Бесплатно.
Аркадий Семенович глянул испуганно и хотел бочком от него подальше — мелькнуло в голове: сумасшедший! Но тот спокойно взял его за локоть, придержал.
— Да нет, я не сумасшедший. Только давайте отойдем, прошу вас. Неудобно при них разговаривать, — он кивнул на толпу и повлек Аркадия Семеновича прочь.
Они прошли по противоположной стороне улочки и остановились метрах в пятидесяти от загадочной лаборатории. Здесь росло несколько чахлых деревьев, и под ними стояла скамейка с оторванными во многих местах планками. К ней подвел незнакомец Аркадия Семеновича, из кармана вынул газету, развернул, разорвал аккуратно пополам, одну половину протянул ему, другую же расстелил обстоятельно на скамейке и сел. Ничего не оставалось Аркадию Семеновичу, как последовать его примеру.
— Я с самого начала наблюдал за вашими недоумевающими действиями, — заговорил незнакомец несколько вычурно, — и сам не знаю почему, проникся к вам симпатией и решил ваше недоумение развеять. Так вот, это, — он повел взглядом в сторону ворот, как бы объял им толпу и очередь у забора, — раковые больные и родственники раковых больных, которые уже не могут придти сюда сами, — проговорив, он косо глянул на Аркадия Семеновича: каково получилось впечатление?
Аркадий Семенович вздрогнул и уставился на него с ужасом.
— Что вы! — прошептал он сорвавшимся голосом. — Такого не может быть! Зачем?
— Может, дорогой мой, может! — незнакомец грустно покивал головой. — Я сам врач, хоть и другого профиля, но в курсе. Лет двадцать этак назад одному ученому — не буду называть фамилию, хотя нет в этом никакой тайны, просто здесь не место — пришла в голову мысль, что в медицине прошел век химии, и изобрел биологически активный препарат — не буду и его называть, чтобы не будить местных бесов, — незнакомец с усмешкой огляделся вокруг, — не сглазить чтобы. И вот этот препарат якобы, поражая больные клетки, в то же время стимулирует здоровые к сопротивляемости раковой опухоли, укрепляет, так сказать. Впрочем, не буду утомлять вас научными выкладками, не в них суть. А суть в том, что, добившись у себя в лаборатории поразительных результатов с животными, он с энтузиазмом объявил об этом во всех научных и ненаучных инстанциях. Инстанции, выслушав энтузиаста с кислыми минами, запретили ему вообще всякие клинические исследования. Бился энтузиаст, колотился головой во все двери, но это, знаете, все равно что стучать в гранитную скалу: чем сильнее стучишь, тем тебе же больнее. Двадцать лет бился...
Аркадий Семенович смотрел на него с изумлением и ужасом.
— Как же так! — воскликнул он. — Просто запретили и все?
— Да, да! Запретили, потому что препарат им, видите ли, не понравился. Ну конечно, приводилась при этом масса объективных и субъективных причин, с одной, мол, стороны, оно так, а с другой эдак, а с третьей и совсем по-другому... Одним словом, попробуйте ухватить бюрократа, когда он начинает выкручиваться!
— Но ведь они преступники! — запальчиво сказал Аркадий Семенович. — Ведь если был какой-то шанс, значит, не исключено, что запретом своим они убили тысячи людей! Значит, они убийцы?
— Эк, хватили вы! Преступники — это те, которые закон нарушают. А они ничего не нарушили, у них все чисто, гладко.
— Но с моральной-то стороны! С точки зрения высшей морали — ведь преступники?
— Ну если что с точки зрения высшей морали... Да только за это в тюрьму не сажают.
— Но объясните: почему все-таки запретили? Без всяких там субъективных и объективных причин?
— Это, дорогой мой, вопрос сложный. Имея сам в этом смысле некоторый опыт, попытаюсь объяснить. Представьте, что над каждым врачом — я беру медицину в качестве примера — есть другой врач, поглавнее. А над тем еще главнее и так далее, пока не дойдет до самого главного. Работает, крутится механизм, который всех этих людей расставил в определенном порядке. Но вдруг выскакивает какой-то энтузиаст и что-то такое предлагает. Выскакивает из низших уровней, откуда выскакивать не положено. Ведь он тем самым всех стоящих над собой как бы умаляет, они уже как бы и не такие уж главные в своей области — в данном случае в онкологии. С другой стороны, коллеги, стоящие с энтузиастом на одном уровне, тоже беспокоятся: почему он, а не они? он что, умнее? Табель о рангах всегда рождает зависть, и зависть становится движущей силой общества, а то, что общество движется не вперед — вспять, не предмет беспокойства для ума отдельно взятого индивидуума. Лишь бы мне в данную минуту было хорошо. Поэтому всякие энтузиасты — кость в горле у начальства. Короче, налаженный механизм начинает сбиваться и, чтобы наладить его работу, самый простой способ — запретить, поставить энтузиаста на место — а не вылазь! так его, каналью! — незнакомец разгорячился и кулаком даже показал, как запихивают энтузиастов на место. — К тому же всякое новшество требует напряжения ума, требует изучения, внедрения — столько мороки! А зачем нам это? Нам что, зарплату за это повысят? Нет, не повысят. Вот вам общая схема, так сказать.
— Страшные вещи вы говорите! — прошептал Аркадий Семенович.
— Ну что вы! Страх перестает быть страхом, когда к нему привыкают. Вранье перестает восприниматься как вранье, если оно становится нормой жизни. Подлость перестает быть подлостью, если
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!