Окончательная синхронизация - Сергей Шангин

— Совершенно не обязательно, — бесцеремонно перебил меня собеседник, — делать оплодотворение сразу. Сперму можно законсервировать на долгие годы. Кстати, эксперимент в то время не удался. Совершенно, ни одного результативного ребенка.

— И что с ними сделали?

— С кем?

— С детьми.

— Ничего, распихали по военным училищам, вырастили солдат, офицеров, разведчиков, дипломатов. А вы уже вообразили, что всех под топор? Зачем? Они все равно ничего не знали, при правильном воспитании полное отсутствие родственников делает их идеальными исполнителями. Без страха, знаете ли, упрека и сомнений.

— Скажите, а вас не смущает, что мы стоим здесь в подвале среди трупов и рассуждаем о тайнах рождения и ошибках истории? Вам не кажется это неуместным, несвоевременным, жестоким? Жестоким по отношению к памяти погибших.

— Глупости! Они умерли, их уже нет, их история завершилась. Имеет значение только история живых. Более того, только тех из живых, кто имеет право владеть миром. Мы будем разговаривать до тех пор, пока вы не примете решение. Я постараюсь, чтобы ваше решение было правильным. Я помогу вам избавиться от предрассудков, я готовился к этому часу долгие годы и не намерен упускать свой шанс.

— Когда вы узнали, что я… что у меня… как вы вообще обо мне узнали?

— Артефакт. Пирамидка. Она тебя почувствовала, узнала в тебе того мальчика, которому открылась почти сто лет тому назад. Понимаешь, мой мальчик, все эти годы я создавал систему, которая должна была однажды выдать результат. Огромное количество ученых работали над тайной пирамидки, пытались понять ее природу, использовать скрытые возможности. Что-то получилось, но в сравнении с тем, что ты сейчас показал, мизер, песчинка в сравнении с пустыней. Она же помогла локализовать твое местоположение, дальше вопрос технологии и политики. В нужное время подтолкнуть, помочь, направить. Главное результат достигнут — ты здесь и ты избранный!

Он смотрел на меня с искренним обожанием. В его глазах светились любовь и надежда, но не те к которым мы привыкли с детства, читая книги. Он любил меня, как объект избранный пирамидкой и надеялся с моей помощью получить безграничную власть. Паук, гиена, акула. Что еще может ассоциироваться с подобным человеком?

В конце концов, если я не могу пробить его ментальной защиты, что мне мешает проломить ему череп? Грубо, но эффективно. Господинчик занервничал, почувствовав мои намерения. Не знаю, умеет ли он читать чужие мысли, но мои желания написаны прямо на лбу открытым текстом.

— Не делайте глупостей, юноша! — торопливо произнес он и одновременно сунул руку в карман пальто. — Если вы намерены и дальше вести разговор в таком ключе, то нам придется расстаться, но… — он выхватил из кармана небольшой пистолет, — вы останетесь здесь с дыркой в башке, глупец!

Пирамидка стремилась ко мне, ласкалась, посылая в мое сознание лучики теплой энергии. Каждое мгновение нашего союза что-то невозвратимо меняло во мне, я становился более сильным и более другим. Мое сознание словно взлетало на невозможную высоту, растеклось на безбрежных просторах. Каждое человеческое создание делилось со мной крохотной капелькой жизненной силы, делилось с радостью, с улыбкой, словно чувствуя, что отдает эту энергию на благое дело.

На самом деле, как я понял в этот момент, никто из них и не подозревает, что его жизненная сила меняется. Пирамидка соединяет меня со всеми живыми созданиями, открывая доступ к их энергии. В моем праве, в моих силах забрать всю их энергию и сотворить сверхновую звезду. Я могу черпать мелкими горсточками и быть при этом всемогущим властителем чужих душ и сознаний. Я могу поработить всех и… я не могу этого сделать.

Потому что коммунистическое воспитание, как верно заметил господинчик, а еще бабушка и мама, и много других людей, ради которых я живу на этой земле. И варенье в шкафчике, и щенок со сломанной лапой, и девочка Света, с которой ты целовался в садике, смешно закрывая глаза. И еще многое из того, что делает нас людьми, что подавляет звериную сущность, возвышает душу, позволяет нам жертвовать собой ради других.

Я возьму по маленькой капельке, не обижу слабого, сделаю себя сильным только для того, чтобы этот выродок не смог завершить свою гениальную задумку. Потерпите, люди добрые, я не знаю сколько мне понадобится вашей силы, чтобы пробить его защиту. Но это нужно сделать.

— Пойми ты, наконец, что в этом мире выживает сильнейший! Раньше сильнейшим был тот, у кого крепче челюсти, мышцы, крепче дубина. Сейчас в споре важнее сильная голова, мозги, способности ума. слабый не имеет права жить! Право получает только сильнейший, а сильнейшего выбирают в смертельной схватке. Без компромиссов, без возможности сделать вторую попутку, без ложного представления о правильности и порядочности. Сильный всегда прав — это главное правило!

— Ты не прав!

— Может быть! Но я и не считаю себя сильнейшим! — в его голосе звучала неприкрытая лесть, — Сильнейший ты и только ты вправе стать властелином. Только ты имеешь полное право получить артефакт.

— Властелином над кем?

— Над людьми! Разве в твоей душе нет желания сделать этот мир лучше? Ты же мечтаешь сделать мир свободным от мерзости, очистить его, дать возможность лучшим жить лучше. Разве это не достойная цель? Получив артефакт, ты сможешь сделать счастливыми миллиарды людей, устранив всех, кто мешает им жить нормально. Согласись, что это звучит, по крайней мере, благородно!

— Значит, наказать всех бандитов, насильников, воров и очистить от них мир?

— Конечно!

— А как же быть с тем, что у них есть жены и дети? Они лишатся мужа, отца, брата, превратятся в нищих и убогих! Как быть с тем, что человек может покаяться в грехах и начать жизнь сызнова? Где гарантия, что карая всех, кто на мой взгляд мешает людям жить, я не покараю оступившихся?

— Да что тебе до этого? Ради лучшей жизни миллиардов не грех пожертвовать миллионом недоносков. Историю не интересует мнение отдельного человека, и бабочка под каблуком не изменит ее ход. Чтобы история менялась существенно, нужны кардинальные перемены, не полумеры, не добренькие Санта Клаусы, несущие подарки сирым и убогим. Нужны жесткие, волевые властители, знающие, что цель оправдывает средства, что люди — всего лишь мелкие винтики в огромном механизме, топливом для которого служит кровь. Обладая властью, ты становишься другим… даже не человеком, просто другим. Разве ты не так представлял себе свою власть? Ты вообще думал когда либо, что такое власть?

— Думал, но не в таком масштабе.

— Тебе нужно раздвинуть плечи, чтобы почувствовать собственное величие. Артефакт усилит твои способности, ты сможешь использовать энергию миллионов для своих действий. Я не могу заставить его работать в полную силу, но ты сможешь, я верю в тебя! Я помогу тебе в тех делах, где я сильнее — политика, власть, интриги.

«Не слушай его, убей! — услышал я слабый мысленный голос Эвелины».

Господи, она все-таки жива! Я мазнул взглядом по ее лицу, и мне показалось, что ее ресницы дрожат, что грудь еле заметно вздымается. Мое сознание ринулось к ней, хотя я по-прежнему смотрел на своего врага. Совсем немножко, самую капельку той энергии, что я позаимствовал для окончательного удара, я влил в Эву, оживил ее разум, сжег дотла черный сгусток убийственной программы. Как приятно быть богом, — подумал я с восхищением, — жаль, что это продлится недолго. На всякий случай я попытался пробиться под черный купол, скрывающий сознание Алексея и мне удалось это с первой попытки. Защитная оболочка, блокировка лопнула, как воздушный шарик от укола иглы. Я спас своих друзей и теперь остался еще один маленький долг!