📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаСеребряный меридиан - Флора Олломоуц

Серебряный меридиан - Флора Олломоуц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 111
Перейти на страницу:

Авторы всех стихов, включенных в сборник, скорбят по поводу кончины Голубя и Феникс. Эта пара не оставила наследника. Марстон пишет: «Это изумительное творение метафорично, ибо оно не Божество, не мужчина, не женщина, но эликсир всех этих начал!» Феникс и Голубя называют «царственными», «сиятельными», «благороднейшими», «совершенными», «божественными». Жизнь этой пары, их поэтические занятия окутаны тайной, доступной лишь посвященным. Бен Джонсон пишет в стихотворении «Феникс постигнутый»:

Теперь пусть никто
Не посчитает выдумкой,
Если такая приветливая,
достойная божественной любви птица
Превратится в женщину…

В «Оде восторженной», завершающей сборник, Джонсон говорит о Феникс как о реальной женщине: «О, великолепие! О, блеск, который никто не может затмить! Ее мысль быстра и оживленна, как огонь… Ее природный ум углублен ученостью, ясен, как у весталки, замкнут в орбите кристальной чистоты. Ее голос прекрасней тех, которыми славятся места, ее породившие, и при этом он смешан со звуком, превосходящим возможности самой природы.

Я отступаю и говорю: ее достоинства
Глубже и значительней, чем это видно глазу,
Но она не гордится ими
И не хочет выставлять их напоказ.

2 февраля 1602 года на Сретение «Слуги лорда-камергера» сыграли перед зрителями Миддл-Темпл-Холла новую пьесу — «Двенадцатая ночь» — гимн любви, после которой их постоянный драматург, коллега и друг больше не написал ни одной комедии.

Джон Маннингам, представитель юридической гильдии Миддл-Темпла, записал в своем дневнике: «На нашем празднике играли пьесу под названием «Двенадцатая ночь, или Что угодно», сильно напоминавшую «Комедию ошибок» или «Менехмы» Плавта, но более всего она похожа на итальянскую пьесу «Плутовство».

Название пьеса получила в честь Богоявления, произошедшего на двенадцатый день после Рождества. Празднование же самого этого дня восходит к временам короля Альфреда, когда царило поверье, что желания, загаданные на двенадцатую ночь, непременно сбудутся. Второе название пьесы — «Что угодно», автор подарил всем с надеждой, что их добрые пожелания обязательно исполнятся. Это история о сэре Тоби Белче и сэре Эндрю Эгьючике, о Мальволио и шуте Фесте, который пел о дожде, об отважной Виоле, которая переоделась юношей и, найдя в «честном» капитане друга, искала на берегах Илирии свою любовь, уповая на встречу со своим братом Себастианом, с которым родилась в один день и час и с которым они были неразличимы, «как в волшебных зеркалах».

В том же году Уильям уехал из Саутуарка. Дом на двоих был ему не нужен. Он нашел дом на Серебряной улице неподалеку от Вуд-стрит, где жили Филды, и делил плату с соседями — семьей Маунтджой, друзьями Филдов, членами общины гугенотов.

Через год скончалась королева Елизавета. 19 мая 1603 года новый король Яков выдал патентную грамоту «в пользу Лоуренса Флетчера и Уильяма Шекспира», разрешавшую им давать спектакли «для развлечения наших дорогих подданных и для нашего утешения и удовольствия, когда нам будет угодно их призвать», в их театре «Глобус», а также во всех других городах и поселениях королевства. Труппу больше не называли «Слугами лорда-камергера». Они стали «Слугами короля». Через несколько месяцев их произвели в королевские камердинеры, вменив каждому в обязанность носить ливрею из пурпурного бархата, элегантные аппа-стокс и плащ. Главный хранитель королевского гардероба составил список на получение четырех с половиной ярдов ткани. Первым в списке новых камердинеров был Уильям. За месяц до этого ему исполнилось 39 лет. Его племянникам, близнецам Бенедикту и Беатриче, родившимся неподалеку от Илирии, шел тогда третий год.

Уильям все чаще думал о Стратфорде. Двумя годами раньше не стало Джона Шакспира. Пока Виола была рядом, друзья шутили, что их драматург управляет семьей силой мысли на расстоянии. Теперь он подолгу оставался в родном городе еще и потому, что утешение, словно в награду, ожидало его именно там.

Сюзанна, которой исполнилось двадцать, стала еще больше похожа на него. Из непоседливого и смышленого ребенка она превратилась в сильную, сообразительную, ловкую девушку — близкое и столь важное для него напоминание Виолы и продолжение его энергичной молодости. За долгими разговорами, делами их новых владений, которые приобрел Уилл, он замечал в дочери те проявления характера, которые ценил больше всего — быстроту ума и смелость. Сью суждено было прожить наполненную событиями жизнь. Не столь исключительную, как ее отец, но позволившую ей проявить в общении с людьми и поступках свою одаренность настолько, что в память о ней на ее могильном камне осталась надпись, которая начинается словами:

Witty above her sex, but that’s not all,
Wise to Salvation was good Mistress Hall,
Something of Shakespeare was in that, but this
Wholly of him with whom she’s now in blisse[181].

Общаясь со старшей дочкой, он испытывал сложную гамму чувств. Это можно было сравнить с отпущением вины, с утолением жажды в засушливый год, с нечаянной радостью человека, не верящего в то, что заслуживает этого. Она всегда хотела быть рядом с отцом, особенно после исчезновения Виолы, когда не стало заботы и присмотра, совершенно необходимых при его неумении щадить себя. Когда боль в груди скрутила его в очередной раз, Сью привела в дом молодого доктора, Джона Холла, только что вернувшегося из путешествия, во время которого он совершенствовался в своем ремесле.

— Давайте, мистер Шакспир, посмотрим, что с вами стряслось, — сказал Холл.

— Стряслось, разумеется, — Уилл морщился, натягивая на лицо улыбку. — Видимо, это все копье.

— Перестаньте, отец! — покачала головой Сью. — Вот неугомонный!

— Кажется, это верный диагноз, — сказал Джон, осматривая и прослушивая Уильяма. — Неугомонность. Вот с чем, сэр, связаны ваши неприятности.

— Молодой человек, сколько вам лет?

— Тридцать.

— А мне сорок один. Скажите, а вы через одиннадцать лет захотите угомониться?

— Не исключаю.

— Вот я и посмотрю на вас тогда.

— Прекрасно. Значит через одиннадцать лет мы с вами узнаем результат нашего пари. А пока простите, сэр, я вынужден просить вас не говорить и дать мне возможность вам помочь.

Джон растирал спину Уилла мазью и диктовал Сью состав трав, отвар из которых ей следовало приготовить. Боль отпускала, и Уилл с лукавой улыбкой наблюдал за лекарем и дочерью.

— Так что же? — спросил он Холла, когда тот собрался уходить. — Каков ваш вердикт? Представляю я для вас интерес?

Определенно, сэр.

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 111
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?