Душа «Одиночки» - Андрей Ливадный

По показаниям радара выходило, что все кибермеханизмы сейчас вышли на короткую дистанцию огня, образовав опасное, плотное построение по краям обширной площадки, примыкающей к зданию КПП.

Ближайшие секунды должны были решить исход схватки.

* * *

Смерть.

Это понятие полонило Вселенную разума.

Сейч ощущал смертельную тоску. Он вновь находился в рубке исправного «Фалангера», и до вожделенной победы, которую он был способен вырвать любой ценой, оставалось сделать лишь пару титанических шагов.

Он отлично видел сгруппировавшиеся подле КПП серв-машины.

Все… Вот она – позиция.

Гидравлические упоры коснулись почвы и начали вдавливаться в нее, приподнимая торс «Фалангера».

Залп ракетных установок накроет всех – и «Беркутов», и потянувшуюся к месту схватки тяжелую машину из состава патрульной группы, и легких «Хоплитов», которыми так бестолково управляли Хоук с Вергилием.

Плевать. Жаль Донецкого, но все одно – плевать.

На войне, как и в природе, выживает сильнейший.

Он оказался готов к смертельной схватке – они же – нет.

Отчего тогда гложет разум смертельная тоска?

Сколько раз он погибал и вновь, как мифический феникс, восставал из праха, чтобы снова сгореть в техногенном аду?

Его разум запомнил лишь бесконечную агонию. Она словно махровое полотнище черноты колыхалась перед внутренним взором, застилая все вокруг черно-серой хмарью.

Он останется жить. Выйдет победителем из очередной схватки, лишь потому, что давно разучился совершать что-либо, отличное от разрушения и убийства.

Кусочек сознания, истерзанный боями, заключенный в ловушку вечности.

Он не видел выхода из предписанного ему узилища.

Сейчас Джон не думал о будущем, его не было… давно не было, и сладкие грезы, навеянные словами Коха, – это лишь мимолетный бред, потому что его душа сгорела: нечему возрождаться в новом теле, и пусть он получит плоть, родиться заново в тысячу первый раз… но все равно его истерзанный рассудок по-прежнему будет жить критериями смерти, требовать ее, как наркотик…

…Упоры остановились.

Еще мгновенье и последует залп.

* * *

Короткие мгновенья схватки титанических машин навек отпечатались в разуме Рейчел.

Она не воспринимала реальность, ее сознание полностью переключилось на восприятие киберпространства, и, в отличие от остальных, она отчетливо видела, как из покалеченного «Фалангера» выскользнула фигура андроида, чтобы спустя минуту завладеть новой серв-машиной.

Теперь он, используя напряжение боя, когда разум любого пилота сконцентрирован на конкретном, уже избранном противнике, незаметно вывел исправный кибермеханизм на позицию, подходящую для залпового запуска тяжелых ракет.

…

Стены КПП ощутимо колебались от тяжкой поступи сближающихся исполинов.

Беглов, который ничего не мог предпринять в сложившейся ситуации, полностью дезориентированный двойственным восприятием событий, впервые в жизни ощущал себя вне боя.

Что он мог противопоставить той силе, что сметала целые здания, превращая в прах толстые стены?

Сидеть внутри КПП было невыносимо, покинуть его – равносильно самоубийству. Если бы он имел опыт Рейчел, то, наверное, смог бы воздействовать на киберсистемы отсюда, как-то вмешаться в ход схватки, изменить баланс сил.

Он открыл глаза и обернулся, не в силах созерцать чудовищные контуры механических исполинов со всех сторон подступающих к зданию.

– Рейчел…

Антон похолодел, увидев открытую металлическую дверь.

– Рейчел!...

Он рванулся в открытый дверной проем, понимая, что уже слишком поздно…

…

Сейч увидел ее за мгновенье до залпа.

Фигура молодой женщины, появившаяся на площади перед зданием КПП, казалась видением из иного мира. Он не мог разобрать черт ее лица, воспринимая лишь образ, – хрупкий нежный образ женщины, который своим появлением вдруг разорвал тугую тьму, словно остановился тяжкий водоворот смертей, и из-за непроглядных свинцово-серых туч внезапно вырвался косой столб света, не озаривший ее, но обнаживший беззащитность хрупкого нереального образа…

Он чувствовал, как убегают секунды, а зов смерти становиться похожим на рокот, глухо, отдаленно плещущий словно прибой…

Жизнь.

Понятие, которому не было места в его рассудке. Он потерял его среди бесконечной вереницы испепеляющих рассудок и душу схваток, обронил, не заметив, что теряет навсегда.

И вот оно внезапно вернулось, словно теплая ладонь на миг закрыла глаза Сейча, наполняя его рассудок иными воспоминаниями.

Новое чувство ошеломило его, оно показалось даже более жутким, чем все остальные порывы и помыслы.

Он знал лишь один способ избавиться от внезапного наваждения.

Сейчас он коснется сенсора огня и все исчезнет во всеобъемлющей вспышке…

Уйдет не к месту очнувшаяся тоска, исчезнет саднящая боль, останутся лишь привычные стремления, да издевательский, хохочущий зов смерти.

Он победит.

Победит. Взорвет. Разрушит. Вырвется отсюда, чтобы снова вступить в смертельную схватку с другими людьми и снова убивать, потому что…

Потому что я больше не умею НИЧЕГО.

Ему стало страшно. Он отшатнулся от самого себя, и зов смерти вдруг стал иным, – таким же жестким и требовательным как раньше, но несущим другую истому ожидания.

Он внезапно понял, что может освободиться.

Освободиться раз и навсегда, единожды победить по-настоящему, окончательно, бесповоротно.

Рука капитана Сейча соскользнула с панели управления огнем.

Он смотрел в глаза смерти.

Своей смерти.

Теперь он звал ее, захлебываясь лающим, издевательским хохотом, а она вдруг попятилась, словно в мире существовало что-то, способное напугать костлявую старуху.

Ну, иди же сюда, сволочь!...

Рейчел стояла посреди изрытой воронками, вспаханной ступоходами площади и… молчала.

Исполинские серв-машины, возвышающиеся над руинами, останавливались одна за другой.

Она не приказывала им, не просила, не вмешивалась в работу кибернетических сетей, – Рейчел лишь передавала на открытой частоте связи образ, снятый с внутренней системы мониторинга рубки изготовившегося к залпу «Фалангера».

В кресле пилот ложемента сидел андроид.