Корона бургундов - Андрей Посняков

Хильда по очереди поцеловала парней в уста:

– Отцу Ингравду, священнику – поклон.

– Передадим. А осенью обязательно свидимся.

– Даст Бог, даст Бог, – Рад все же не удержался, вздохнул – верные были парни. Вспомнился вдруг убитый Иксай и тяжелораненый Скорька – как-то он там? Жив ли? Выходила ли его Керновия? Должна бы, должна… Не столько за Скорькины раны переживал хевдинг, сколь опасался чумы – это такая дама, что никого не щадит. Даже Аттила, на что уж непобедимый герой, а и тот от греха подальше убрался. Правда, от смерти это его не спасло. Интересно, кто ж его отравил? Впрочем, какая разница? Многим было бы выгодно избавиться от неистового гунна.

Растянувшись в шалаше, хевдинг прижал к себе Хильду, задрав на супруге тунику, погладил по животу, повернулся, обнажив вздымающуюся грудь, покрыл жадными поцелуями…

– Хевдинг! Здесь кто-то ходит, – подойдя к шалашу, доложил дан, Ракса или Гутбольд. Впрочем, они чем-то были похожи, обоим около пятнадцати лет, оба светленькие, лохматые, сероглазые, только Гутбольд чуть посерьезнее и повыше, да и веснушек у него побольше, Ракс же – хохотун, покажи палец. Хорошие пареньки. Умелые и безжалостные убийцы! Что поделать – такие уж обычаи, такая жизнь.

– Ходит? – Поцеловав Хильду, Рад ужом выскользнул из шалаша. – Где? Кто?

– Трое. Здесь, на лугу, рядом. Распрягли коней да пустили пастись. Ничего не боятся! Беспечны, как молодые тетерева.

Речь данов все же отличалась от готской, пусть не очень сильно, но Родион половину слов не понимал, тем более, говорили эти ребята быстро.

– Тетерева? Какие тетерева?

– Их всего трое. Разреши, хевдинг, мы с Раксой нападем на врагов и принесем тебе их головы.

– Всего трое, говорите. Тогда зачем нападать? – Князь перекинул через плечо перевязь с мечом, верным Громом Победы. – И вообще, с чего вы взяли, что это – враги?

– Каждый чужак – враг, – убежденно переглянулись парни.

Хевдинг махнул рукой:

– Ладно, посмотрим.

Он нарочно пошел вперед, даны могли натворить дел, в силу молодости и языческих воззрений эти ребята сначала делали, а уж потом – думали.

Так где? – хотел было спросить хевдинг, но тут уже и сам увидал оранжевые отблески пламени на стволах осин и березок.

На полянке расположились… Действительно, ничего не боятся, жгут себе беспечно костер. Хевдинг обернулся и бросил невидимым в сгустившейся вечерней тьме данам:

– Останьтесь здесь, я посмотрю, кто там. В случае чего, будьте наготове.

– Мы всегда наготове, вождь.

Узкий месяц завис над небольшим костерком, разожженным на просторной полянке. У костра сидели четверо, желто-красные языки пламени выхватывали из темноты лица… До боли знакомые и родные!

Рад улыбнулся и, не таясь, зашагал к костру:

– Ну, здорово, други!

Парни разом оглянулись, будто ждали: Истр, братья-близнецы и… здоровенная оглоедина Муму! Этого-то черта зачем сюда взяли?

– Княже!!!

– Брат!!!

Вскочив, Истр бросился к родичу первым. А кто-то из близнецов, радостно замахав руками, громко закричал в темноту:

– Это свои! Свои! Князь вернулся!

– Кого это вы там зовете? – удивленно поинтересовался Рад, по очереди обнимаясь со всеми, кроме Муму – с тем не рискнул, больно уж здоровущ дурачина, вполне мог на радостях и помять, поломать ребра.

– Княже! – из дальних кустов, забрасывая за спину лук, выскочил к костру Ирман.

Подбежав, почтительно поклонился:

– Рад видеть, мой господин, в добром здравии. А у нас беда…

– Знаю, знаю, – ухмыльнулся хевдинг. – За спящей красавицей не уследили? Так я ее уже отыскал, с собой привез обратно!

– Мы и за Истром не уследили, княже, – Ирман скорбно склонил голову. – Выкрали молодшего князя…

– Опоили, гады, сон-травой, и… – подтвердил Истр. – Эх, брате, как рад я! А из нашей-то усадьбы ход потаенный есть. Как раз – к реке. Навий меня по нему и спровадил.

– Навий?

– Он, он – Влекумер-жрец. Тот еще змей оказался. Думаю, он и супружницу твою вражинам продал. Однако то вилами по воде… Сама-то она что говорит.

– Ничего не помнит.

– Поня-атно.

– Ладно о ней, вы-то как тут?

– Истра-князя из полона ходили выкупать.

– Выкупили, я смотрю.

– Не. Отбили! Он и сам…

– Не, брате, без этих парней мне б ни за что не убежать. Так бы и помер…

– Ага, – хмыкнул Радомир. – То-то я и смотрю – эту оглоблину Муму с собой прихватили. Вижу, удачно все прошло…

– Слава богам, удачно. Мы б и раньше за князем сподобились, да не могли – все село с Влекумером боролось. Больно уж великую силу себе забрал, всех хотел держать в страхе… да не вышло.

– Казнили?

– Казнишь его… Убег, собака бешеная, где-то в лесах схоронился.

– С Хотобудом, что ли?

– Хотобуд, княже, сгинул давно в трясине. Так охотники говорили. Видели. То ли Хотобуда, то ли нет – но видели.

Князь лишь хмыкнул от столь хитрого оборота речи, так толком и не поняв – сгинул все-таки Хотобуд или нет? И кого там видели охотники на болоте? Махнул рукой:

– После все расскажете. А как узнали, где Истр?

– Творимир, твой, княже, слуга старый, сказал. Разговор Влекумера с ромейскими купцами подслушал. Долго не говорил, опасался навия. Уж потом, как тот в леса подался, сказал.

– Ладно… Вы костерок-то разожгите пошибче. Не так уж еще и поздно, мы сейчас пировать придем. Я да Хильда-краса, да двое воев моих, парни славные, но неотесанные. Бражица есть ли у вас?

– Вино, княже, найдется!

– И у нас вино.

– Грецкое, из Херосонеса-града.

Радомир и Хильда ушли в грозу. Даже не ушли – уехали с полным комфортом на «Победе». Никто ее не разобрал, ни колеса, ни бампер не сняли, даже приемник – и тот остался. Аккумулятор, конечно, сел, чего уж…

С Истром, со старостами, со всеми своими простились, сказали, что навестят готов в родном селении Хильды, а затем – через Херсонес да Константинополь – к гуннам. Правда, ни дани с собой не взяли, ни воинов – налога кровью. Так выехали, налегке, о двух лошадях… Они посейчас у болота, на полянке паслися. После данам-парням пригодятся, Гутбольду с Раксой, те к готам решили податься, а может, и дальше. Туда, где весело – где война, где кровь и стоны, где в поисках достойнейших воинов, павших от вражьих мечей, рыщут над полем брани светлоокие валькирии-девы. Так уж решили ребята, скучно им у словен показалось, хоть и сулили им в жены неплохих работящих девок. Да что им девки – им слава нужна! А как ее тут заработать? Ну, совершат какой-нибудь подвиг, так кто о нем в далекой стране данов узнает? Кто сочинит хвалебную песнь? Да никто. А то для парней – куда как хуже смерти… правда, и смерть в их представлении очень даже не плоха, но смерть достойная – в битве.