Точка замерзания крови - Андрей Михайлович Дышев

тумбочке, присела перед ней, вытащила помятый журнал мод и вытряхнула из него паспорт в синей кожаной "корочке".

– У тебя без дела пылится такая дорогая вещица, – сказал я, поднимая паспорт с пола.

– А что хочешь с ним сделать?

– Продать законному владельцу.

– Но Гельмут тотчас обвинит тебя в воровстве!

– А я не буду называть себя своим именем. Сейчас отправим в торгпредство по факсу копию паспорта и письмо, отпечатанное на машинке: "Уважаемый господин Хагемайстер! Готовы передать вам утерянный вами паспорт за вознаграждение в сумме двадцать тысяч марок, которые вы должны будете оставить в таком-то банке под таким-то кодом." И подпишемся: "Доброжелатели".

– Двадцать мало, надо требовать пятьдесят. Единственное, что меня беспокоит – у Гельмута может не оказаться такой суммы наличными.

– Найдет! – заверил я.

Мэд снова повисла у меня на шее.

– Ты гений! – сказала она, довольно откровенно затаскивая меня в кровать.

– Мало того, что гений, – ответил я, усиленно сопротивляясь, – так я еще и красавец.

Поединок закончился моим поражением, и лежа рядом с измученной и притихшей на моей груди Мэд, я думал о том, что женщины намного превосходят мужчин в подборе средств и методов достижения цели. Правильнее будет сказать, что подбором занимаются только мужчины, а женщины, в отличие от них, бросают в дело все, что могут, и нет такого предательства, такого лицемерия и такой жертвы, на которые они бы не пошли.

* * *

Через час, воспользовавшись услугами местного салона оргтехники, я передал по факсу в минводовское торгпредство «Мерседес-бенц» копию паспорта и письмо Гельмуту и, взяв у Мэд три тысячи долларов из тех денег, которые я отстегнул ей «на карманные расходы», помчался в Домодедово, чтобы успеть на дневной рейс до Минеральных Вод.

Мэд увязалась проводить меня. Всю дорогу она не умолкала, умоляя меня быть осторожным, осмотрительным и не рисковать понапрасну; затем она поменяла тему и снова стала подступать к горлу с ножом, выжимая из меня предложение.

– В районе метро "Октябрьская" я видела очень миленький салон для новобрачных. Там есть замечательные английские подвенечные платья, украшенные натуральным жемчугом. Как ты думаешь, мне такое подойдет?.. А вообще, сейчас в моде не белые, а ярко-красные подвенечные платья. Правда, они стоят сумасшедших денег!

И вопросительно заглядывала мне в глаза, ожидая, что я отвечу: "Милая, неужели я не смогу купить тебе такое платье, какое тебе нравится?" Но я предпочитал ничего не отвечать, лишь делал непереводимую мимику на лице, поднимал брови, выпячивал губы, морщил лоб, разворачивал и сворачивал ладони, издавал неопределенные мычащие звуки, чем ставил Мэд довольно в затруднительное положение. Хорошо, что водитель машины не понмимал немецкой речи, иначе бы давно не вытерпел и посоветовал бы мне: "Да скажи, что женишься на ней, пусть только помолчит минуту!"

– У тебя есть валютный счет в Москве? – начинала рыть подкоп с другой стороны Мэд. – Русские комерческие банки – такая ненадежная вещь! Газеты пишут, что они лопаются каждый день. Я не советовала бы тебе хранить валюту в русских банках. Немецкие банки – совсем иное дело. А еще лучше – швейцарские.

Когда мы подъехали к зданию аэропорта Домодедово, я был изрядно утомлен беглой немецкой речью и знаками внимания, которые мне постоянно оказывала Мэд, то незаметно поглаживая мою руку, то причесывая мою шевелюру, вставшую дыбом после "Видал Сассуна", то поправляя воротник моего пуховика. Я чисто абстрактно представил на мгновение, что было бы, если бы Мэд в самом деле стала моей женой, и на душе у меня стало чрезвычайно скверно.

48

В письме, которое я отправил Гельмуту из гостиницы, было сказано, что деньги должны быть положены в сейф номер 33 с кодовым замком 546373 в банке «Элексир-банк» с 16.00 до 17.00 по московскому времени. Такой банк существовал на самом деле, его я приметил недалеко от здания аэропорта, еще когда вылетал в Москву, но остальные данные, касающиеся номера и кода сейфа, как и само наличие сейфовых ячеек в этом банке, выдумал вчистую.

Но это большой роли не играло, так как я намеревался перехватить Гельмута еще до того, как он приблизится к банку. Купив в коммерческом киоске весьма симпатичную детскую игрушку, точно копирующую пистолет Марголина, я занял позицию в чистом сквере с большой овальной клумбой, окруженной тонкостволыми райскими яблоньками, вот-вот готовыми зацвесть.

Скупой, но пунктуальный немец, вопреки моему ожиданию, пришел пешком. Я заметил его в пятом часу за несколько сот метров от банка по знакомой сутулой фигуре, слегка подпрыгивающей походке и белой, как одуванчик, голове. Гельмут шел не торопясь, боязливо оглядываясь, часто останавливался и зачем-то шарил по многочисленным карманам куртки.

Улица хорошо просматривалась в оба конца, и я не заметил кого-либо, кто мог бы исполнять роль телохранителя Гельмута. Я вышел из кустов и быстро пошел немцу наперерез. Он заметил меня, когда нас разделяло всего несколько шагов, радостно вскинул руку и свернул в мою сторону, на проезжую часть дороги.

– Дорогой Стас! – воскликнул он. – Вы откуда здесь идешь?

Он слишком сильно жестикулировал и громко говорил, привлекая внимание прохожих. Сдержано улыбнувшись, я пожал руку и, не отпуская ее, затащил Гельмута в ближайшую подворотню.

– И я рад вас видеть. Особенно приятно отметить вашу неистребимую арийскую пунктуальность. – Я взглянул на часы. – Шестнадцать десять.

Улыбка медленно сошла с лица немца. Зачем-то оглянувшись по сторонам, он жалобным голосом произнес:

– Стас, значит, это вы писал мне факс?

– Да, Гельмут, я. Но это вовсе не значит, что я причастен к исчезновению вашего паспорта. Я ваш друг и прилетел, чтобы вам помочь.

– Вы говоришь, что вы есть мой друг? – недоверчиво спросил Гельмут.

– Можете не сомневаться, Гельмут.

– Но как это понимать? Почему вы имеете мой пасс? И почему хотите продавать его мне за пятьдесят тысяч марк?

Гельмут становился излишне эмоциональным.

– Не кричите так громко, Гельмут! Я вам все объясню. Наберитесь немного терпения. Вот ваш пасс.

Немец выхватил у меня из рук синекожую книжицу, пролистал ее, облегченно вздохнул и произнес, не то вопросительно, не то утверждающе:

– Я вам должен пятьдесят тысяч марк…

– Вы мне ничего не должны, Гельмут.

– О! – воскликнул Гельмут и с чувством пожал мне руку. – Я очень вам благодарен, Стас! Но где вы взял его?

– Его у вас похитила Илона.

– Что?! Илона?! – крикнул Гельмут. – Я так и думал! Эта девушка плохой компаньон. Я очень жалею, что имел с ней дело.

Гельмут еще раз пролистал паспорт и растерянно взглянул на меня.

– Стас, а вы не находил договор, который я