Вознесение - Джон Уинтерборн

угрожает, он не сдержался и рухнул назад, в руки Андромеды, которая еле-еле сдержалась чтобы не упасть самой. Она очень спешно, но аккуратно опустила Фауста на пол, не в силах держать его в своих руках.

Наконец-то Фауст мог позволить себе показать слабость и подышать так, как ему хотелось: неровно, прерывисто, как после долгой пробежки. Продолжительная серия ударов по Пандоре принесла свои плоды, но она сильно вымотала его, и последний удар от второй барьер почти полностью истощил все его силы. Не говоря уже о том, что даже изгнание Пандоры далось ему с превеликим трудом. Фауст был измотан как физически, так и морально. Хорошо, что рядом была Андромеда, которая была готова поддержать его в трудную минуту.

Она, впрочем, чувствовала себя не сильно лучше, ведь попытка сделать Пандору сделать снова смертной измотала ее не меньше, чем Фауста его удары. Только вот если Фауст достиг вполне ощутимого успеха, проломив ее купол, то Андромеда даже не была уверена, подействовало ли это странное заклинание, и можно ли его вообще назвать заклинанием. Она старалась выглядеть уверенной, но на самом деле она не знала, и не знает до сих пор.

Но с Пандорой явно что-то произошло, и ее здесь больше нет. А значит…

— Победа?.. — вдруг спросила Андромеда, усевшись рядом с Фаустом. — Мы и вправду смогли победить?

— Победить? — приподнявшись, спросил Фауст, придерживаясь за голову. — Громкое заявление для произошедшего. Последняя атака меня чуть не убила.

— И все же ты жив! И я тоже… а Пандоры больше нет. Не здесь. Не в Астрале.

Фауст вздохнул, понимая, что Андромеда не успокоится, пока он не признает.

— Ты права. Победа.

Обрадовавшись, Андромеда захлопала в ладоши, и тут же обняла Фауста. Он ответил ей тем же, аккуратно приобняв со спины. Последние дни выдались настолько неудачными, что такая маленькая победа, которую победой назвать сложно, казалась благословением. Их общим невероятным триумфом.

— Ты слышал, что она сказала? Никто, кроме тебя, не ломал ее барьер, Фауст.

— О да, это большая честь для меня, стать для Пандоры ее первым.

Андромеда засмеялась, но вместе со смехом, она почувствовала усталость и истощение. Они были достаточно реальными, что казалось ей весьма странным, ведь в реальности они не находились. Это место — что угодно, но не реальность. По крайней мере, не та реальность, к которой они привыкли.

Подтянувшись ближе, Андромеда осторожно поцеловала Фауста. Это был ее символический знак благодарности за то, что Фауст пришел к ней в важный момент, несмотря на то что хождение по Астралу дается ему не так просто.

— Я даже не хочу знать, как ты здесь оказался. Надеюсь, что ты не умер…

— А если бы умер? Воскрешать меня было бы тем еще занятием, да?

— Ты ведь знаешь, что я отдам все что могу, лишь бы воскресить тебя.

Такой легкомысленный, несерьезный вопрос от Фауста, и такой серьезный, печальный ответ от Андромеды. Он даже почувствовал себя виноватым.

Глава 37

— Нам нужно идти, — похлопав ее по плечу, перевел тему Фауст. — Пока мы не найдем то, ради чего ты сюда пришла. Ради чего… мы с тобой пришли.

К этому моменту, Фауст все же нашел в себе сил признаться, что Андромеда стала не единственной заинтересованной в том, какие тайны и силы может скрывать в себе астральное пространство. Фауст надеялся, что ему удастся найти что-то такое, что сможет сделать их жизнь лучше. Что сможет позволить ему избавить Андромеду от всех невзгод, не прибегая к помощи другого Фауста, который так и норовит забрать у него контроль над телом.

— Я знаю, просто… — Андромеда невзначай потянула Фауста вниз, усевшись с ним посреди пустоты. — Я просто хочу ненадолго остановиться.

Прислонившись к Фаусту, она не почувствовала тепла, лишь холод от стали его доспехов. Чтобы получить желаемое, ей пришлось потянуться вверх, чтобы прислониться к его лицу щекой. Для Фауста это стало неожиданно в некоторой мере, но он решил поддаться и просто обнял ее еще раз, ожидая, когда ей будет достаточно.

Они оба чувствовали, что что-то приближается, несмотря на то что они не двигались. Реальность медленно рассыпается в прах, и совсем скоро они окажутся если не в пустоте, то в совершенно другом сновидении, что будет принадлежать не Пандоре, но им самим. Именно там… они надеяться найти ответ. Именно там они хотят сбежать из своего предела и попасть в место, которое можно будет назвать реальным Астралом. Его внутренней оболочкой.

Именно там… они надеются получить ответ на достаточно простой, но очень важный вопрос, который может изменить все: способен ли Астрал по-настоящему влиять на реальность? Могут ли они создать что-то в мире сновидений, и выдернуть это в реальный мир, туда, где сновидениям не место? И если могут… какие непредвиденные последствия это будет иметь?

Существует ли вообще ответ?

— Или же мы получим лишь больше вопросов?

Холодный, незнакомый голос выдернул Андромеду из реальности, если ее можно назвать таковой во владениях мира сновидений. Всего мгновение, и нет никакого тепла, нет никакого Фауста, — лишь глубокая, темная пустота.

Испугавшись, Андромед подскочила на ноги, пытаясь зацепиться глазами за хоть что-то, что напоминало бы ей Фауста, но его, к сожалению, не было.

Когда Андромеда все же смогла осознать, что осталась одна, она сделала несколько шагов назад, и, сжав руки, приготовилась к атаке достаточно сильной, чтобы снести перед собой любого, кто мог бы представлять угрозу.

Ее взгляд остановился на девушке, вопреки тому, что голос к ней обратился отнюдь не девчачий. Она, впрочем, и сама уже не была уверена, какой именно голос он слышала. В какой-то мере этот голос был похож на голос… зеркального герцога. Он так же отдавался эхом, так же звучал… не зловеще, но явно недружелюбно. Как голос того, для кого люди лишь смешная забава.

Голос демона.

— Кто ты такой? — нахмурившись, спросила Андромеда. — Или что ты такое?

— Это непростой вопрос. Такой же непростой, как и вопрос о Астрале.

— Откуда ты знаешь, зачем я здесь? — Андромеда сделала еще один шаг назад, вопросительно подняв палец возле головы. — Куда ты дел Фауста?

— Никуда, — пожав плечами, ответило нечто, сделав шаг навстречу. — Что я, по-твоему, сделал? Съел его? Отправил в великое ничто, уничтожившее мир?

Присмотревшись, Андромеда поняла, что это «нечто» имеет внешность не просто девушки, но самой императрицы в ее лучшие годы. Такое узнаваемое короткое, но пышное платье в бело-синих тонах, и ее лицо… словно с картины.

Ее серебристые волосы и кроваво-красные вампирские глаза