Ночная школа. Наследие - Кристи Доэрти

— Это было бы здорово, Сильвиан.

— Не беспокойся, все будет хорошо. Кроме того, мне необходимо вернуть тебе должок. Ведь я перед тобой очень виноват. — Она вспыхнула, но он продолжал говорить, и с каждым новым словом его французский акцент проступал все явственнее. — Мне нужно сказать это, Элли. В ночь бала… Я был слишком груб с тобой, даже причинил тебе боль… Прости меня. Понимаю, что поступил, как свинья, но… ты слишком отличаешься от тех девчонок, с которыми мне доводилось общаться прежде. Теперь-то я точно знаю, что не должен обращаться с тобой, как с ними.

У Элли от смущения горели щеки, тем не менее она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо:

— Ни с кем нельзя так обращаться. Ни с одной девушкой, Сильвиан. Никогда.

К ее удивлению, он покаянно наклонил голову:

— Ты права. Absolument. Прошу, извини меня.

— Я… не знаю, что и сказать… — пробормотала Элли. Ей не хотелось прощать его. Она предпочитала на него злиться. Неожиданно ей в голову пришла одна любопытная мысль.

— Мне необходимо прояснить одну вещь… Ты подсыпал что-то в мое шампанское в ночь бала?

У него на лице отразился ужас:

— Боже мой! Конечно, нет. Но почему ты подумала об этом?

— Извини, я должна была это знать, — сказала она. — Просто у меня тогда перед глазами все стало расплываться.

— Киммерийское вино — оно очень крепкое, — сказал Сильвиан. — Ты к нему непривычна, да и пила слишком быстро. Оно ударило тебе в голову. Я же позволил тебе выпить несколько бокалов и вовремя не остановил. Хотел воспользоваться твоим состоянием. Что и говорить, не самое благородное желание.

Его видимое раскаяние и откровенность не оставляли ей выбора.

— Я принимаю твои извинения, Сильвиан, — сказала она, — и прощаю тебя.

Прежде чем он успел что-либо сказать, она добавила:

— Послушай, мне надо торопиться. Пока кто-нибудь еще не назвал меня убийцей или не принес извинения за то, что пытался изнасиловать во время свидания. О’кей? Подобные нервные встряски мне противопоказаны. А ведь сейчас еще и девяти нет.

Когда она повернулась, чтобы бежать к лестнице, он сказал:

— Будь осторожна, Элли. — Он со значением посмотрел на нее. — Тебе грозит реальная опасность. Возможно, она ходит рядом с тобой, а ты и не догадываешься…

— О господи, — устало произнесла девушка. — Я так и знала, что ты скажешь что-нибудь в этом роде.

Элли пряталась у себя в комнате всю первую половину дня. К ланчу она переделала все домашние задания и стала думать, чем бы еще заняться, чтобы не покидать свое убежище. С другой стороны, ей очень хотелось есть.

Идти в переполненной учениками столовую она не могла, поэтому решила заглянуть туда раньше и унести ланч с собой. Влетев в столовую, Элли сунула в свою школьную сумку несколько сандвичей, бутылку воды и яблоко и решила сбежать на улицу. Потом ей не повезло: направляясь по центральному коридору ко главному входу, она наткнулась на группу учеников классом младше и явственно слышала, как один из них, обращаясь к своим приятелям, прошептал: «Смотрите, это убийца». Некоторые захихикали, другие же, наоборот, воззрились на нее с ужасом.

Сделав вид, что она ничего не слышала, Элли поспешила дальше.

Через пару минут на лестнице одна из приятельниц Кэти, поднимавшаяся по ступенькам, обошла ее по широкой дуге, словно Элли была прокаженной.

— Бешеная, — произнесла та же девица, отойдя подальше, когда никакая опасность со стороны Элли, по ее мнению, ей уже не угрожала.

Элли проигнорировала ее и, высоко подняв голову, вышла на школьный двор. Куда идти? Она и сама не знала, поскольку оставаться на лужайке, где загорало множество учеников, ей не хотелось. Увидев ее, они наверняка начнут шушукаться, пересмеиваться и говорить обидные вещи. А это могло привести к драке, что еще сильнее ударило бы по ее репутации.

Элли побежала туда, где начинался лес и тропинка, ведшая к скрытой в лесу часовне.

Подальше от всех учеников и учениц Киммерии.

У летнего домика она остановилась, чтобы перевести дух. Присела на ступеньку, уронила голову на колени и некоторое время медленно вдыхала и выдыхала, пока не успокоилась.

Ну почему с ней всегда происходит самое плохое? На какое-то время показалось, что нашла себе в этой школе прибежище, где можно и учиться, и жить нормально — и вот все коту под хвост.

Все против меня. И все меня бросили.

Ей хотелось плакать, но слез не было. Глядя на деревья, она позволила себе вспомнить Кристофера. Он не просто исчез из ее жизни. Сначала отгородился от нее, словно забором. И обращался с ней так, будто она стала ему чужой. Будто и не любил ее никогда.

И вот все это повторяется. Только теперь от нее отгородилась вся школа.

Впрочем, не вся.

У нее есть Картер. А еще Рейчел, хотя, та, конечно, пока ее близкой подругой не стала. Но Элли сумела разглядеть в ней и честность, и глубокую порядочность. Да и Лайза, кажется, хорошо к ней относится. И Лукас.

Нет… На этот раз она не одна.

Прошло еще какое-то время, и ей захотелось есть. Расстелив взятое в спальне одеяло и опустившись на него, Элли в полном одиночестве, не считая теплого летнего солнца, съела пару захваченных из столовой сандвичей и запила их водой. Вокруг царили покой и тишина; не было слышно глупых шуточек, хихиканья и неприятных ей разговоров. Вытянувшись на одеяле и подложив под голову школьную сумку, Элли сама не заметила, как погрузилась в сон.

Когда проснулась, солнце уже клонилось к закату, а она лежала в тени, где с каждой минутой становилось все прохладнее.

Собрав вещи, Элли двинулась в сторону школы, ощущая, как по пути в ее душе начинает копиться негативное чувство. Проведя первую половину дня в тишине и покое, она не испытывала большого желания вновь оказаться в ситуации, из-за которой, если так можно выразиться, удалилась в изгнание.

Подойдя к зданию, она услышала, что из раскрытых окон столовой доносятся говор и звон посуды. Определенно семь вечера уже миновали, и все отправились обедать.

Элли в столовую снова не пошла. К счастью, у нее в сумке остались бутерброд и яблоко. Вполне хватит до утра. А сейчас — марш в комнату.

Она понимала, что смелым ее поведение никак не назовешь, но ей было наплевать. Но по мере того, как вечер вступал в свои права, недостатки ее плана становились все более очевидными. Во-первых, она ни с кем не разговаривала чуть ли не с восьми часов утра, во-вторых, у нее не было ни телевизора, ни компьютера, ни даже настольных игр, к которым она раньше относилась с таким презрением. Сначала она читала, потом поспала несколько часов, проснувшись в одиннадцать тридцать, села у раскрытого окна и… заскучала.

В спальнях напротив зажигались окна: вернулись с лужайки игроки в крикет — Элли слышала доносившиеся из окна их голоса и смех; громыхнул голос Желязны, объявивший о начале комендантского часа. После этого по коридору протопала пара дюжин ног, и на ее этаже все стихло. Прошло еще какое-то время, и свет в окнах начал гаснуть: усталые игроки один за другим отправлялись спать.