Поиски пропавшего без вести - Татьяна Рубцова

— Жалко их. Совсем молоденькие пацаны.

— Дорого нам обходится наша самодеятельность.

— Так жиды же не спешат.

— Не дождемся, — сзади к ним подошел мужчина в измятом костюме из группы Андрея. — А где эти подонки?

— Я кажется догадываюсь, — Андрей нервно огляделся. — Давайте-ка на верх, мужики, они там.

И мужчины, сразу подобравшись, бросились к сходням. Андрей и Никитин обогнали их. Олег держался сразу за ними.

Перед последним подъемом Андрей замер и быстро подался назад.

— Тихо. Они там. С нашими.

— Это проблема.

— Да западло теперь отступать!

— Тише.

Никитин выглянул: медленно и осторожно.

— Они прикрываются женщинами. У одного — наушники, — сказал он, оглядываясь.

— Значит, снова ведут переговоры.

— А почему же не слышно?

— Переключились на радио, — Андрей задумался.

— Да, заморочка.

— Рискнем, пацаны?

— Нельзя, — Никитин стал спускаться, оттесняя остальных. — Они окружили себя женщинами.

Андрей побледнел, вспомнив, что у Ольги был пистолет.

— Знаете, мужики, — он посмотрел на всех. — Там же эти, спецназ жидовский. Подождем?

— А ты мурковод что ли, — мужчина дрожал от сдерживаемой ярости. — В падлу ждать жидов. Оборотку должен дать им я.

Никитин посмотрел на всех. Кто они были, эти люди, окружающие его: бывшие бандиты, бывшие солдаты или те и другие вместе? Из кого же состоит теперь слой успешных людей, могущих позволить себе такой отдых? И сможет ли он как-то повлиять на них, спасая женщину, которую любит.

— Остынь, — Андрей оставался спокоен, только легкая бледность не проходила. — Мы сделаем по-другому.

— Мы пойдем другим путем.

— И что это, интересно, за путь? Просвети.

— Я попробую отвлечь их. А вы подкрадетесь и попробуете уложить их врукопашную.

— Отбуцкать, значит, или с мясной? Ты бзык поймал, кент? Я просто тащусь.

— Успокойся.

— Нет, я что-то не просек, кто ты по жизни?

— Тихо. Моряки — евреи.

Никитин, поглядывая наверх, спустился на ступеньку.

Андрей тоже слегка высунулся.

— Точно. Пятеро. Их ведут к корме. Грек с ними. Понял. Заправлять хотят катер. Вот что, мужики. Я их знаю. Они — камикадзе. Они себя не щадят. А гяуров они по-любому уничтожат.

Андрей снова выглянул. Теперь боевики стояли не той группой, окружив себя женщинами. Они расходились по палубе, и двое из них, с автоматами наготове приближались к спуску. Андрей быстро присел.

— Вниз, живо, — прошептал он.

И мужчины, сразу став послушными, начали быстро спускаться.

— Сюда, — Андрей толкнул брата и Никитина к стене.

И вовремя. Сверху вниз свесилась черная голова, и тут же между перил просунулось дуло. Люди едва успели прижаться к стене, как с грохотом заработал автомат. Очередь прочесала проход. Запахло кислым. И враз все стихло. Только со звоном на ступеньку упала последняя гильза.

Сверху раздался смешок, пролетел длинный зеленый плевок и шлепнулся на блестящее покрытие у ног притаившихся мужчин, и хриплый голос сказал что-то гортанное, с нажимом.

Тогда Андрей сделал своим товарищам знак не двигаться, сдвинул за спину автомат и достал из-за пояса складной нож с тяжелой костяной ручкой и большим лезвием, украшенным желобками и надписями по-арабски, червлеными золотой краской.

Пригнувшись, он стал подниматься наверх, ступенька за ступенькой. Один боевик стоял спиной к нему, опершись спиной о поручни, второй — чуть в стороне. И Андрей, оказавшись на последнем пролете, выпрямился и ударил ножом в спину боевика на уровне своей груди, тут же вырвал нож и метнул его в другого, стоявшего в отдалении. Он никогда не был мастером в метании ножа, а ярость и страх сделали его руку слишком торопливой. Нож лишь задел плечо боевика, и тот обернулся, почувствовав толчок и услышав звук удара ножа о палубу. Дуло автомата уставилось в грудь Андрея. Но тот был совсем рядом и бросился на врага, отталкивая оружие и обхватывая второй рукой того за шею, как лучшего друга.

Никитин выскочил за ним, почти что следом и увидел, как на палубу упали, схватившись, два тела. Больше не глядя на них, Никитин повернулся туда, где оставались заложники.

Несколько боевиков на глазах поворачивались, выставляя автоматы, и Никитин нажал на спуск, открывая стрельбу очередью. Только у одного боевика в ответ задрожал автомат, выпуская огонь, но пули полетели над головой в светлеющее небо, а боевик стал заваливаться навзничь.

Никитина обошел мужчина в клубном пиджаке, но без галстука и с расстегнутым воротом. Он тоже строчил, глядя куда-то вбок. Не оглядываясь, Никитин бросился вперед, к заложникам.

— Ложись, — на бегу кричал он, — ложись!

И женщины, и мужчины стали падать, медленно опускаться и толкать друг друга.

Тогда Никитин повернулся в ту сторону, откуда стреляли. Боевики отходили к корме, но автоматные очереди отсекли несколько человек. Тогда один из боевиков упал на колено и поднял гранатомет, висевший у него за спиной.

Первый же сноп огня, вырвавшийся оттуда, заставил Никитина упасть на палубу и закрыться руками. С визгливым свистом снаряд пронесся над ним и снес часть носовых заграждений, взорвавшись в море со столбом воды, взмывшим в небо.

— Гад! — Андрей уже оказавшийся недалеко от Никитина, открыл стрельбу с колена, особенно не прячась, и попал в само оружие.

Гранатомет взорвался прямо в руках у боевика и грохот взрыва перекрыл автоматный треск.

Андрей вскочил и бросился вперед, что-то крича. Но новый взрыв прервал все звуки, перевернул палубу и небо, все смешал. И из этого хаоса родился новый порядок.

Андрей лежал на палубе на чем-то мягком и смотрел на лица склонившихся над ним людей: брата, Ольги, Никитина, Марины. И все они были ему безразличны. Он даже не понял, почему видит их всех в плохом освещении на бледнеющим фоне.

— Жив?

— Жив.

В голосе была радость, и Андрей, помимо воли улыбнулся, потому что не знал, почему это их должно радовать.

Небо над ним полно было отсветов: всходящего солнца, меркнущей луны, еще чего-то, чего Андрей не мог понять.

— Все хорошо, — обхватила его за плечи Ольга. — Их уже нет.

Андрей заворочался и рывком сел. Солнце всходило прямо перед ним, а позади горела корма.

— Нас спасут, смотрите, — проговорил мужчина, с которым Андрей разговаривал тысячу раз, но так и не поинтересовался, как того зовут. — Они идут к нам!