Я не ваша, мой лорд - Ольга Островская

Прошло уже почти два месяца с того дня, как мы вернулись из Босварии. За это время многое успело случиться. Мой муж, герцог Гиерно ещё пару раз побывал в соседнем государстве, доводя дела до конца и утрясая какие-то там формальности, о которых мне он упорно рассказывать не желал, вызывая стойкое подозрение, что совсем уж без проблем, после того как он самолично убил младшего принца дома Босвари, не обошлось. На мои попытки выяснить подробности Тьен отвечал, что мне не о чем беспокоиться и он вполне способен решить такие мелочи. Ну-ну. Зато детали нашего дела он не скрывал. Попробовал бы. Тем более, что мне самой увидеть реакцию на мои подробные отчёты не довелось.

Ардораш мему докладу попытался не поверить, но принесённые мной клятвы насчёт утаивания и перевирания информации были не пустым звуком. А изложила я всё предельно точно, подробно и буквально дословно описав всё, что со мной произошло, о чём говорила с принцессой и как бегала от принца по дому. Тут уж по-другому понимать не получалось. После этого старый король слёг на двое суток. А за это время принцесса Айминэ повесилась в заточении. Сама, или ей помогли, остаётся только гадать. Возможны оба варианта, с учётом того, что одну попытку самоубиться она уже перед этим предпринимала. О смерти Васира, кстати, официально объявили, что он погиб при задержании в связи с обвинением в заговоре. Не могло это не отразиться и на остальной семье. Королева сильно заболела. Гедаш, прознав обо всём случившемся, рвал и метал, особенно, когда понял, что был главным подозреваемым у отца. Хорошо, что ему так и не стало известно, кто поспособствовал раскрытию заговора. Вряд ли стерпел бы такое. Рифата, кстати оправдали, и в качестве извинений назначили на должность первого найба миразу Хайраша. С намёком на преемничество, если оправдает ожидания. Высоко взлетел в общем. Будущий зять старшего принца ринулся доказывать с жёстким и хладнокровным рвением, приняв непосредственное и активное участие в ликвидации остатков обезглавленной Чёрной Гильдии.

А я половину этого времени пребывала в принудительном отпуске. По некоторым недомолвкам и оговоркам Севастьена мне удалось узнать, что его шантажировали моей жизнью, но стоило об этом спросить, как он бледнел, смотрел на меня пылающим больным взглядом, заявлял, что всё это уже позади, и он никогда больше не допустит, чтобы подобное повторилось. Лучше сдохнет. Так и говорил. А потом волок меня в ближайший уединённый уголок и принимался стирать из моих мыслей всякие напрягающие его вопросы.

А после одного такого «разговора» мне даже предложили уволиться. Вот прямо так. И даже озвучили альтернативный вариант, посулив должность преподавателя в нашей родной военной Академии. Скандал был знатный. Ваз в нашем доме сильно поубавилось. Муж по сложившейся традиции позволил мне спустить пар, после чего изловил и тщательно успокоил, а потом уже объяснил и аргументировал свою просьбу. Он де за меня боится и не переживёт, если со мной что-то случится. Но на этот раз я не поддалась и упёрлась рогом. Никуда я увольняться не буду. Хочет? Пускай обвешивает защитными артефактами с ног до головы, а я свою работу люблю. Не для того он меня самолично столько лет муштровал, чтобы я в преподаватели подалась. А если принудительно уволит, уйду к Виттории обижаться. Давно уже в гости зовёт, кстати. Это, конечно, была шутка. Смотря ему в глаза, я как могла объяснила, насколько мне важно то, что я делаю, насколько я горда своими достижениями, своим вкладом в общее дело обеспечения мира и безопасности в родной стране. Тьену, поскрипев зубами, пришлось смириться. Тем более, что сам такой. Уступил он, правда, при условии, что я возьму месяц отпуска и носа даже не буду показывать в Департаменте. А он попытается за это время успокоиться. Компромисс — наше всё, как любит говорить моя неожиданно новообретённая коронованная подруга, которая и оглушила меня только что крайне невероятным утверждением.

— Что значит из другого мира? — мотнув головой и невольно нахмурив брови, уточняю я. Ну скажи, что мне послышалось.

— То и значит, — пожимает она плечами, как ни в чём не бывало, разбивая в пух и прах мои надежды. — Я узнала об этом, когда искала автора, что написал о другом мире в детских книжках, которые так понравились Таю. Яр раскопал её настоящее имя и то, что ты её внучка.

Да, в числе прочего моя бабушка-писательница Ларика Соланьяри под псевдонимом Рика Ирсаш написала и серию детских книг о путешествии мальчика в другой мир, не такой, как у нас, техногенный, полный неизведанных опасностей, возможностей и приключений. Хорошие, книги. Я обожала, когда бабушка мне их читала. И рассказывала свои необычные сказки.

— Почему ты думаешь, что это правда? Это просто её фантазия. Она много невероятных историй мне рассказывала.

— Потому что знаю, Скар. Знаю. Я даже догадываюсь, почему у тебя такое необычное для этого мира имя.

— Она назвала меня в честь любимой героини из когда-то прочитанной книги, — вспоминаю я слова бабушки.

— Ага, только в этом мире такой книги нет. А в том есть. «Унесённые ветром» называется.

— Откуда ты это знаешь? — её слова пугают, оглушают, вызывают нервную дрожь. И заставляют чувствовать непреодолимое желание знать, услышать наконец правду… до конца.

— Потому что я тоже пришла оттуда. Точнее моя душа, — Нэлли смотрит прямо, не позволяя усомниться в её словах. — Я жила там, а потом умерла и очутилась в теле королевы Тэрэсы.

— Отравление? — этот хриплый выдох точно мой голос?

— Да. Она действительно не выжила, а вместо неё появилась я.

— А… его величество знает?

— Конечно. И Тай тоже. И Севастьен. Догадался, когда мы попали в те пещеры.

— А моя бабушка… она… — это не укладывается в голове. Хотя, передо мной действительно не та королева Тэрэса, которую всю знали до отравления. Но всё же… другой мир… чужая душа… как в такое поверить?

— И твоя бабушка так же. Она была дочерью обедневшего барона. В семнадцать лет свалилась с лошади и почти умерла. Целители не давали шансов. А она взяла да выжила. Вот только после того случая стала совсем другим человеком.

— Я этого не знала, — признаю, потирая холодеющие руки.

— У меня есть подробное досье, если хочешь, могу тебе отдать. Скар… — Нэлли, сжимает губы, обдумывая слова. — А не сохранилось ли у тебя каких-нибудь её записей, воспоминаний, может дневников?

— Нет, к сожалению. Когда она умерла и меня отдали в пансионат, Ракуши уничтожили многие её вещи, а затем продали дом. Может и сохранились какие-то тайники, я не знаю. Там давно уже живут другие люди.

— А можешь поискать? С хозяевами, конечно, вопрос решим. Это очень важно.

— Я попытаюсь, конечно. А зачем?

Она тревожно трёт руки, поднимает на меня карамельные глаза полные волнения.

— Я хочу почитать… узнать, снился ли ей наш родной мир. Или может этот… до перехода.