Ангел для сестры - Джоди Линн Пиколт

схожу с ума, сейчас будет вызвана мной на место свидетеля. Я бросаю взгляд на Джулию, но она демонстративно отворачивается.

Со стола скатывается ручка.

— Анна, не могла бы ты поднять?

— Даже не знаю. Не потрачу ли я впустую время и силы? — говорит она, и треклятая ручка остается на полу.

— Вы готовы вызвать следующего свидетеля, мистер Александер? — спрашивает судья Десальво.

Не успеваю я произнести имя Джулии, как Сара Фицджеральд просит разрешения взять слово.

Я разогреваю мотор в предчувствии новых затруднений, и точно — адвокат противной стороны меня не разочаровывает.

— Психиатр, которого я просила вызвать в качестве свидетеля, сегодня во второй половине дня должна вести прием в больнице. Согласен ли суд заслушать ее показания вне очереди?

— Мистер Александер?

Я пожимаю плечами. Для меня, если разобраться, это всего лишь отсрочка в исполнении задуманного. Поэтому я сажусь рядом с Анной, а место свидетеля занимает невысокая темнокожая женщина с очень туго стянутыми в пучок волосами.

— Пожалуйста, назовите для протокола свое имя и адрес, — начинает Сара.

— Доктор Беата Но, — отвечает психиатр. — двенадцать пятьдесят, Оррик-вей, Вунсокет.

Доктор Но. Я обшариваю взглядом зал суда, но, очевидно, кроме меня, здесь больше нет фанатов Джеймса Бонда. Беру блокнот и пишу записку Анне:

Если она выйдет замуж за доктора Чанса, то будет доктор Но-Чанс.

Улыбка играет в уголках рта Анны. Она поднимает упавшую ручку и строчит ответ:

Если она разведется и выйдет за мистера Кутилу, то станет доктор Но-Чанс-Кутила.

Мы оба прыскаем со смеху, судья Десальво откашливается и смотрит на нас.

— Простите, Ваша честь, — говорю я.

Анна передает мне еще одну записку:

Я по-прежнему злюсь.

Сара подходит к свидетельнице:

— Не могли бы вы сказать нам, доктор, какого рода практикой занимаетесь?

— Я детский психиатр.

— Как вы познакомились с моими детьми?

Доктор Но бросает взгляд на Анну:

— Около семи лет назад вы привели ко мне своего сына Джесса, потому что у него были проблемы с поведением. И постепенно я познакомилась со всеми детьми, мы обсуждали с ними разные сложные ситуации.

— Доктор, на прошлой неделе я позвонила вам и обратилась с просьбой подготовить отчет с вашим экспертным мнением о психологической травме, которую может получить Анна в случае смерти сестры.

— Да. И для этого я провела небольшое исследование. Подобный случай имел место в Мэриленде. Одну девочку попросили быть донором для ее сестры-близнеца. Психиатр, работавший с этими детьми, пришел к выводу: близняшки настолько сильно привязаны друг к другу, что достижение успешного результата в лечении принесет неизмеримую пользу донору. — Она смотрит на Анну. — По моему мнению, вы сейчас рассматриваете похожую ситуацию. Анна и Кейт очень близки, и не только генетически. Они живут вместе, гуляют. Они провели вместе буквально всю жизнь. Если Анна отдаст сестре почку и тем спасет ей жизнь, это огромный подарок, и не для одной Кейт. Так как Анна останется частью целой семьи, через которую идентифицирует себя, и это лучше для нее самой, чем при потере одного из родственников.

Это такая гигантская лужа психологического бла-бла, что я с трудом представляю, как ее переплыть, но, к моему изумлению, судья слушает слова доктора Но с искренним участием. Джулия тоже наклонила набок голову и сосредоточенно нахмурилась. Я что, единственный в этом зале, у кого работают мозги?

— Более того, — продолжает доктор Но, — есть несколько исследований, которые показывают, что дети, выступавшие в роли доноров, обладают более высокой самооценкой и чувствуют себя более важными в семейной иерархии. Они считают себя супергероями, потому что способны сделать то, что не под силу никому другому.

Это самое неправдоподобное описание Анны Фицджеральд из всех, какие я слышал.

— Вы считаете, что Анна способна принимать самостоятельные решения по медицинским вопросам? — спрашивает Сара.

— Абсолютно нет.

Вот сюрприз!

— Какое бы решение она ни приняла, оно отзовется обертонами на всей семье, — говорит доктор Но. — Девочка будет думать об этом, и такое решение невозможно считать полностью независимым. К тому же ей всего тринадцать лет. Ее мозг находится на той стадии развития, когда он еще не способен заглядывать далеко вперед, так что любые решения она будет принимать, имея в виду ближайшее будущее, а не долгосрочную перспективу.

— Доктор Но, — вмешивается судья, — что бы вы порекомендовали в данном случае?

— Анне необходимо руководство человека с более богатым жизненным опытом… кого-то, кто будет думать о ее интересах. Я рада работать с этой семьей, но родители должны оставаться родителями, потому что дети ими быть не могут.

Когда Сара передает свидетельницу мне, я готов к убийству.

— Вы предлагаете нам поверить, что, отдав почку, Анна обретет все эти сказочные психологические преимущества?

— Именно так, — подтверждает доктор Но.

— В таком случае не будет ли резонным предположить, что в случае, если она отдаст эту самую почку, а сестра не перенесет операцию, Анна получит значительную психологическую травму?

— Я уверена, родители помогут ей с этим справиться.

— А как быть с тем фактом, что Анна заявляет о своем нежелании и дальше быть донором? Разве это не важно?

— Чрезвычайно важно. Но, как я сказала, сейчас Анна находится в таком состоянии, когда главными движущими факторами для нее являются краткосрочные последствия. Она не понимает, к чему на самом деле приведет это решение.

— А кто это понимает? — спрашиваю я. — Миссис Фицджеральд уже не тринадцать лет, но она живет, каждый день ожидая падения с ноги второй туфельки, в смысле здоровья Кейт, вы так не считаете?

Доктор Но неохотно кивает.

— Вы можете сказать, что она определяет свою способность быть хорошей матерью через борьбу с болезнью Кейт. На самом деле, если ее действия продлевают жизнь дочери, то она сама от этого психологически выигрывает.

— Разумеется.

— Миссис Фицджеральд чувствовала бы себя гораздо лучше в семье, где есть Кейт. Знаете, я зашел бы даже так далеко, что сказал: решения, которые она принимает на протяжении своей жизни, не вполне независимы, так как на них лежит тень проблем, связанных с заботами о здоровье Кейт.

— Вероятно.

— Тогда, следуя вашей же логике, — завершаю я, — не будет ли верным утверждение, что Сара Фицджеральд выглядит, чувствует и ведет себя как донор Кейт?

— Ну…

— Только она не предлагает использовать свой костный мозг и кровь, а выступает за то, чтобы их брали у Анны.

— Мистер Александер, — предостерегающим тоном произносит судья.

— И если сама Сара подходит под психологический портрет донора из числа близких родственников, не способных принимать независимые решения, тогда почему она считается более способной принимать такие решения за Анну?

Краешком глаза я вижу ошеломленное лицо Сары. Слышу, как