История жены - Мэрилин Ялом

К тому времени как она вышла замуж во второй раз, она уже приобрела известность в обществе. Ее знали как автора «Женщин и экономики», и за этой публикацией последовали еще несколько книг, десятки статей и множество публичных лекций. В период между 1909 и 1916 годами она издавала ежемесячный журнал The Forerunner и писала большую часть материалов. Гилман была в меньшей степени женой и матерью и в большей степени – публичной фигурой. Она даже отдала свою дочь Кэтрин на воспитание в семью своего бывшего мужа и его новой жены и не забирала ее, пока та не подросла. С новым мужем и взрослой дочерью она жила в Нью-Йорке, и эта жизнь, по всей видимости, была для нее более счастливой, вероятно потому, что Джордж, который был семью годами младше Шарлотты, подчинялся сильной воле своей жены.

Одним из свидетельств ее сильной натуры было то, как под конец жизни она боролась с раком груди. В эпоху, когда о подобных заболеваниях не принято было распространяться, Шарлотта Перкинс Гилман встретила его отважно и непоколебимо. С 1932 года, когда у нее обнаружили рак, и до 1934 года, когда неожиданно скончался ее муж, она продолжала читать лекции и писать. Затем она переехала в Калифорнию к дочери и в 1935 году, зная, что лучшие медики ее времени не способны побороть болезнь, приняла дозу хлороформа, оставив записку: «Я предпочла хлороформ раку». Эта записка опубликована в автобиографии «Жизнь Шарлотты Перкинс Гилман» (1935), которую напечатали после ее смерти.

Вайолет Блэр Джанин и Шарлотта Перкинс Гилман – два крайних примера замужней новой женщины. Обе женщины смогли позволить себе вести такую жизнь благодаря тому, что у женщин из среднего и высшего классов появились новые возможности для самореализации. Джанин диктовала свои условия мужу, жила отдельно от него в другом городе, сама распоряжалась своими деньгами и участвовала в деятельности различных клубов и организаций. Только к концу жизни, когда муж состарился и ослабел, она стала для него заботливой женой.

Шарлотта Перкинс Гилман тоже не была предназначена для роли домохозяйки. Она развелась с мужем, доверила воспитание дочери другим людям, зарабатывала писательством и вступила в равный брак с мужчиной, который был на несколько лет моложе ее. Подобно своей британской современнице Сесили Гамильтон, написавшей популярную книгу «Брак как торговля» (1909), Гилман понимала, что брак по-прежнему будет оставаться обязательным карьерным шагом для женщины, если ей не откроются другие возможности.

До нее никто так подробно не объяснял, зачем замужним и одиноким женщинам оплачиваемое рабочее место. Она отмечала, что к концу XIX века три миллиона американок уже работали. Согласно переписи 1900 года, в сельском хозяйстве было занято около миллиона женщин: 500 000 (преимущественно чернокожих) работали в поле, 300 000 руководили фермерскими и садовыми работами. К 1910 году больше миллиона замужних женщин работали на фабриках, в офисах, лавках, школах, книжных лавках и бухгалтерских конторах, распоряжались бизнесом и преподавали в колледжах[421]. Гилман не ошиблась в том, что женщины, в том числе замужние, хлынут на открывшиеся им рабочие места, хотя ее пророчество в полной мере осуществится только в самом конце XX века.

Но слова Гилман о том, что для женщины возможность найти работу приведет к тому, что «браки, дома, женщины и мужчины станут счастливее», остаются под вопросом. Подобно многим утопистам, она не смогла предугадать тех проблем, которые повлекла за собой реализация ее мечты.

Мы часто говорим о тех драматических переменах, которые пришлись на вторую половину XX века, как о «сексуальной революции», однако, как и всякая революция, она долго, на протяжении десятилетий, зрела, прежде чем стремительно ниспровергнуть старую мораль. Поборники сексуальной свободы, таблеток и легализации абортов в 1960‐е и 1970‐е годы, сами того не зная, отстаивали взгляды и применяли практики, которые существовали за сто лет до них. Давайте вернемся к той ранней эпохе перемен и посмотрим, какие потрясения в сфере сексуальности, контрацепции и абортов происходили в то время и как они предопределили стандарты современного сексуального поведения.

Викторианских женщин часто описывали как «ангелов домашнего очага», бесплотных созданий без чувств и сексуальных потребностей, менее страстных и более возвышенных, чем мужчины. Такой образ жены появлялся не только в романах, описывающих невинных невест и добродетельных жен, но и в медицинских трактатах, которые отказывали женщине в сексуальных желаниях. Прославленный британский доктор Уильям Эктон, которого мы уже цитировали ранее, был убежден в том, что «многим порядочным матерям, женам и хозяйкам не известно о сексуальных излишествах. Единственная страсть, которую они испытывают, – любовь к дому, детям и домашним обязанностям». И Эктон не был одинок в своих взглядах[422].

В 1870‐е и 1880‐е годы женский вопрос все шире обсуждался по обе стороны Атлантики, и популярность набирал новый подход к проблеме женской сексуальности. Авторы обоих полов допускали, что женщина не так сильно отличается от мужчины в том, что касается силы желаний. В «Злоупотреблении браком» (1875) американка Элизабет Эванс высмеивала тех, кто считал, что «женщина куда меньше подвержена страстям, чем мужчина», и настаивала на том, что все различия происходят от «воспитания» и «сдерживающих обстоятельств». Оспаривая общепринятую мудрость викторианского общества, она приписывала женскую добродетельность «силе общественного мнения»[423]. А доктор Джордж Нэпьюс, ранее считавший, что все женщины, включая жен, фригидны, пересматривал свою точку зрения и теперь писал: «Ошибочно и противоестественно считать, что страсти подобного рода у женщин свидетельствуют об отклонениях». Он полагал, что желаниям равно подвержены как муж, так и жена, и заключал: «Должно не наслаждаться страстями одному, но разделять их»[424].

Его коллеги считали, что знание анатомии сделает секс лучше, и описывали женские половые органы, уделяя особое внимание клитору. Они понимали, что он играет важную роль в процессе женского возбуждения и, в отличие от Фрейда, не делили оргазмы на «клиторальные» и «вагинальные». Эта ошибка, сделанная знаменитым психоаналитиком, стоила нервов многим поколениям женщин, считавшим, что они лишены возможности испытать «правильный» оргазм. В 1880‐е годы такие доктора, как Эдвард Блисс Фут (убежденный защитник контроля за рождаемостью в США), с пониманием вопроса писали о «клиторе и эректильной ткани вагины» как о том, что «вызывает сексуальное возбуждение» и способно вызвать у женщины оргазм[425].