Однажды в Америке - Гарри Грей

— Мы хотим закончить забастовку, — сообщил я. — Вот пакет требований, который ты должен рекомендовать своим приятелям.

Я подробно рассказал ему о том, что пообещал Джимми. Он сидел с налившимся кровью лицом, качая головой. Потом встал.

— О чем вы говорите? На кого вы работаете, ребята, на меня или на профсоюз?

— На профсоюз, — ответил Макс, — но наши распоряжения относятся и к тебе.

— Не думаю, — фыркнул он. — Кем вы, парни, себя считаете? Это все еще Америка, я полагаю. И мы делаем свои дела по-американски.

Макси сделал к нему шаг.

— Остынь, Макс. — Я повернулся к верзиле. — Эй, ты, лицемерный ублюдок, значит, когда тебе нужно, ты готов завернуться в национальный флаг?

Он не ответил, повернулся к нам спиной и направился к выходу. Патси схватил его за руку, заломил ее за спину и потащил верзилу обратно к столу.

— Отпусти этого шмака, — сказал я.

Краунинг стряхнул с рукава воображаемую грязь и бросил на нас негодующий взгляд. Он снова пошел к выходу.

Уже в дверях обернулся к нам и крикнул:

— Вы хотите войны, парни, и вы ее получите! Я буду действовать как бизнесмен. Я возьму штрейкбрехеров и найму охранников через частное агентство. Через час они будут в каждом здании.

Макси затопал ногами, сделав вид, что бежит за ним. Верзила повернулся и бросился в дверь. Мы услышали, как он мчится вверх по лестнице.

Макс и я посмотрели друг на друга. Я пожал плечами.

— Надо было вышибить ему мозги, — сказал Макс.

— Да, — согласился я.

— Что будем делать? — спросил Фитц.

— Продолжайте вытеснять их отовсюду, — обратился я к Джимми. — Захватите все здания, какие сможете. Набирайте в союз больше людей.

— Это трудно. Они сидят без работы. У парней, которые стоят в пикетах, не хватает денег на хлеб, — сказал Джимми. — Но я постараюсь их уговорить.

Я вытащил из кармана пачку зелени. Я отсчитал ему четыре бумажки по пятьсот долларов.

— Купи своим людям немного хлеба. Если нужно будет больше, дай мне знать.

Он с недоверчивым видом взял деньги:

— Господи, да это большая сумма! Спасибо, нескольким парням как раз нужна небольшая ссуда. Вы не против?

Я спросил:

— Почему у них так плохи дела? Ведь они бастуют всего пару дней?

— Они всегда на мели, потому что им платят гроши, ответил Джим.

Я дал ему еще штуку:

— Распредели это между всеми, нам понадобятся люди. — О чем мне было волноваться? Я знал, что, занимаясь таким делом, мы получим минимум в два раза больше, чем потратим. А мои расходы потом поделим между собой. — Запишите этот адрес, ребята, на случай, если случится что-то важное. — Я дал Фитцу и Джиму адрес «У Толстяка Мо». — А мне нужны телефон и адрес вашего штаба, Фитц.

Он дал мне всю информацию.

— Ну что ж, я думаю, теперь мы можем с вами распрощаться и пойти посмотреть, что творится на улицах, — сказал Джим.

— Да, — согласился я. — И больше вам не придется возвращаться в это заведение.

— Верно. — На лице Джима в первый раз появилась улыбка.

Мы пожали друг другу руки.

Фитц и Джим ушли.

Вилли Обезьяна подошел ко мне:

— Я знаю, кто ты. Это видно по тому, как ты обращаешься с ножом.

— В самом деле?

— Да, ты тот парень, которого зовут Лапша Нож с Деланси-стрит.

— Нет, ты ошибся, парень. Меня зовут мистер Поцелуй-Меня-В-Зад с Малберри-стрит. — Я холодно посмотрел на него. — Есть еще вопросы?

— Пока нет. Я только хотел сказать, что я не такой, как Сальви. Я уважаю Синдикат и его людей.

— Значит, ты проживешь дольше, чем он. — Я кивнул на лежавшую на полу фигуру. — Ты не мог бы научить его немного своему здравому смыслу? Чтобы он уважал людей и не нарывался на неприятности?

— Нет, его ничему нельзя научить; он хуже, чем Безумный Мик. Кроме того, он сидит на игле.

Я пожал плечами:

— Это его проблемы.

— Змея никогда не прощает, — моргнув, сказал Обезьяна.

Я подошел к нему ближе:

— Он никогда не прощает? Ну и что дальше?

— Я хочу заключить сделку для него и для меня.

— Мы ни с кем не заключаем сделок, — отрубил Макси.

Но мне стало любопытно.

— Выкладывай, что у тебя на уме.

— У меня и Змеи есть три здания. Там мы даем деньги в рост и еще немного букмекерствуем — на лотереях и лошадиных скачках. Верзила из ассоциации работодателей, тот парень, который сейчас ушел, Краунинг, — он настоящий владелец этих зданий. Если профсоюз наложит на них свою руку, то верзила прикроет там наше дело.

— О каких зданиях идет речь? — спросил я.

Он назвал три больших многоэтажных дома в торговом центре.

Я покачал головой:

— Ничего не выйдет — нам нужны все здания, тем более в таком районе.

— Мы получали с них по две-три штуки в неделю. Змее это не понравится.

— Пусть он идет к черту, — сказал я.

— Ему это не понравится, — мрачно повторил Обезьяна.

— Слушай, тупой ублюдок! — взъярился Макс. — Мы могли бы решить все ваши дела — твои, Змеи и Фэйри — прямо здесь и сейчас. Без шума и свидетелей.

— Я ничего плохого не хотел сказать, честно, ребята. Я же говорю вам, я уважаю людей. Вы говорите «нет» — значит, нет. Я делаю то, что мне сказано. Разве уже и спросить нельзя?

Я услышал стон с той стороны, где лежал Змея. Он сел на пол. Бессмысленно смотрел по сторонам и потирал голову.

Макс сказал:

— А теперь запомните вы оба — не вмешивайтесь в это дело. Чтобы никаких фокусов, ясно?

Обезьяна кивнул. Змея все еще не мог прийти в себя. Мы направились к выходу. Фэйри смотрел нам вслед.

Мы поехали к Бродвею.

Я выглянул в окно. Я увидел первую линию пикета. Толкнув Макса, я указал ему на нее.

Он кивнул:

— Да, думаю, надо начинать. Притормози, Косой.

Тот подъехал к тротуару.

Макс сказал:

— Я схожу и быстро все посмотрю.

Его не было минут пять. Вернувшись, он сообщил:

— Все лифты работают со штрейкбрехерами.

— Кто с ними, какая-нибудь банда или люди из агентства? — спросил я.

— Детективное агентство, — ответил Макс. — Сдается мне, этот парень Краунинг загрузил их на полную катушку.