Хозяйка Англии - Элизабет Чедвик (Англия)

– Госпожа, – он говорил хрипло, и глаза его были подозрительно влажными, – я оставлю вас наедине с Богом.

– Нет, – поторопилась Матильда остановить его. – Я прервала вашу молитву. К тому же дом Господа открыт для всех.

Она подошла и прикоснулась к его руке. Бриан замер в нерешительности, но, когда императрица тоже опустилась на колени перед алтарем, опять склонил голову. Матильда гадала, что вызвало у него такой всплеск эмоций, но спрашивать об этом не хотела – знала, что не следует этого делать, а по собственной инициативе Бриан вряд ли станет делиться переживаниями.

Чуть позднее она поднялась и поставила свечу. Он последовал ее примеру, и несколько секунд они стояли бок о бок, связанные пламенем, пока Бриан зажигал свою свечу от ее, уже горящей. Его рука слегка дрогнула, и воск закапал маленькими прозрачными кружками, которые быстро остыли и потускнели на железной подставке.

– Я получила известие от Аделизы, – сказала Матильда. – Д’Обиньи отказывается перейти к нам, но она надеется, что какое-то время сможет удержать его и от борьбы за Стефана.

Бриан нахмурился:

– Я ведь мог захватить его в плен, но не посчитал его угрозой.

– Выкуп нам бы не помешал, – заметила Матильда с неудовольствием в голосе.

– Пожалуй. Но в тот день мне хватило сражений и кровопролития. – Он помрачнел. – Я…

Они вместе обернулись на звук быстрых шагов – в церковь чуть не бегом ворвался Роберт в сопровождении Майлса Фицуолтера и Джона Фиц-Гилберта. Сердце Матильды учащенно забилось: еще до того, как бароны открыли рот, она знала, что вести скверные.

– Это Винчестер, – угрюмо объявил Майлс. – Епископ предал нас и осаждает Винчестерский замок.

Матильда не сразу смогла осознать сказанное, но как только слова обрели смысл, она пришла в бешенство. Епископ Винчестерский сам передал ей замок менее трех месяцев назад и при этом обещал свою неустанную помощь в ее борьбе за трон.

– Как он смеет!

– Никогда епископ не имел намерения служить вам, не получая взамен власти, – пробурчал Роберт. – И совершенно ясно, что он затеял: пытается занять замок, чтобы потом с его помощью выторговать себе снова расположение жены Стефана.

– Тогда мы должны поехать туда и остановить его! – воскликнула Матильда. Теперь к ее гневу примешивалось нетерпение. – Идите, соберите всех, кого только можно, да поспешите!

Роберт ушел исполнять приказание. Бриан отвесил ей поклон и вместе с маршалом тоже удалился. Матильда вернулась в тронный зал, чтобы находиться в центре приготовлений к походу на коварного епископа.

Прибыв в Винчестер, Матильда обнаружила, что войско епископа отступило и закрылось внутри его дворца рядом с собором. Где находился сам епископ, известно не было. Матильда надеялась, что он тоже во дворце, но вероятнее всего, скрылся в более безопасном месте. Однако было очевидно, что с марта Генрих значительно укрепил свой дворец и превратил его в цитадель. С мрачной решимостью Роберт принялся осаждать новую цитадель, а Матильда поселилась в замке.

На утро третьего дня к ней примчался Бриан с сообщением, что солдаты, обороняющие дворец епископа, перебрасывают через стены горящие смоляные шары и уже подожгли близлежащее бенедиктинское аббатство и монастырь Святой Марии.

– Наши разведчики доносят, что жена Стефана и Вильгельм Ипрский продвигаются с армией от Кента, так что скоро нас могут окружить и тоже осадить.

Матильда вместе с ним поспешила на крепостную стену замка и с упавшим сердцем увидела, как клубы дыма и языки пламени расползаются от монастыря к городским окрестностям. Крыши из дранки и деревянные строения, высохшие за лето, моментально занимались огнем.

Повсюду царил хаос. Монахи, монахини и горожане отчаянно пытались загасить пламя, но катапульты швыряли все новые и новые огненные снаряды; очаги пожара, разрушений и смятения множились.

– Один из горожан видел, как епископ поскакал куда-то со своей свитой, – продолжал Бриан. – Думаю, он едет навстречу Маго.

– Мне пришлось сдать Лондон. – Матильда сжимала кулаки. – Винчестер я им не отдам.

Бриан покачал головой:

– Может, до этого не дойдет, но лучше заранее упаковать вещи и быть готовыми ко всему. Здесь пожар и разруха, и это означает, что мы лишены крова и припасов, а по мере приближения Ипра и графини Булонской к Винчестеру проблема станет еще острее – будет все больше голодных ртов и бездомных крестьян, которым негде искать пропитания.

– Пока Стефан сидит в цепях в Бристоле, мы сохраняем превосходство, – возражала Матильда.

Однако она была обескуражена. Каждый шаг вперед, казалось, сопровождался потерей. В середине лета всего один день отделял ее от короны Англии. Тот день превратился в недели, потом в месяцы, а теперь растворился в безвременье.

Она диктовала в своих покоях письма, когда Бриан пришел с очередными новостями: силы, собранные королевой Маго, слаженно двигаются на Винчестер по Лондонской дороге, тогда как наемники под командованием Вильгельма Ипрского выступили от захваченного ими Андовера.

– Нам нужно немедленно уезжать, – убеждал Бриан Матильду. – Если Ипр минует сторожевой отряд маршала в Уеруэлле, мы окажемся в ловушке. – Он взволнованно жестикулировал. – Сейчас мы направимся в Лагершолл, а оттуда в Дивайзис, но сначала придется переправиться в Стокбридже через реку Тест, и надо успеть сделать это прежде, чем ловушка захлопнется. Вам потребуется крепкая одежда и обувь – путь предстоит тяжелый.

В его глазах промелькнул страх, и на Матильду это подействовало лучше любых уговоров. У нее уже был горький опыт бегства из Вестминстера, который не хотелось бы повторять. Без единого слова она поднялась, чтобы переодеться, и к тому времени, когда спустилась во двор, ее уже ждала оседланная лошадь. Рядом стоял Бриан в черном хауберке. Он помог ей сесть на кобылу.

К ним быстрым шагом подошел Роберт.

– Скачите изо всех сил, сестра, – посоветовал он Матильде, собирающей поводья. – Мы с Майлсом будем прикрывать вас. Встретимся в Лагершолле, а в Дивайзис поедем вместе.

Матильда наклонилась к нему, и они пожали друг другу руки и обменялись быстрым поцелуем. Потом она тронула кобылу с места. Бриан выслал вперед всадников, чтобы проверить дорогу и предупредить их в случае опасности, и последовал за Матильдой. Он был мрачен: на его взгляд, скорость была недостаточной. Самый короткий путь лежал через северные ворота, но, выехав через них, они оказались бы прямо перед вражеской армией, идущей по Андоверской дороге, если, конечно, ее не остановит под Уеруэллом отряд маршала. Но в это Бриан почти не верил, поскольку при всем своем воинском мастерстве Джон Фиц-Гилберт не располагает достаточными силами, чтобы сдержать целую армию фламандцев.

Бриан понимал: нужно добраться до переправы в Стокбридже раньше Ипра и прежде, чем их догонят атакующие Винчестер войска. Грудь у него стеснило так, что трудно было дышать. Это же паника, спохватился он и устыдился. Подобные чувства настигали его все чаще, и все труднее ему было нести тяжкое бремя ответственности за других людей и оправдывать их ожидания. Отважным солдатом и героем, каким видели его окружающие, Бриан никогда не был. Воткнуть клинок в человека он мог, когда было нужно, и да, мог убивать, но давалось ему это нелегко: кровавые образы липли потом к его мозгу, как сор к краям сточной канавы, и бесконечно изводили его.