Представитель - Алекс Орлов

Густав вышел из магазина и уже без прежней неприязни посмотрел на высокую стену. Теперь он знал, где у нее слабое место.

Забравшись в машину, Птюч принялся наконец за пончики и, съев их все до одного, почувствовал себя почти счастливым.

Дел впереди было еще много. Предстояло рассортировать людей и выбрать из них лучших. Затем доставить их в город и рассадить по крышам. Еще следовало держать связь с генералом Фолсберри, который должен был позаботиться, чтобы ни один истребитель и ни одно десантное судно на орбитальных позициях не могли прийти на помощь местному гарнизону.

Ранний утренний час застал Майка в головном офисе Отто Либнера. Заспанный связист банка тоже был поднят из постели чуть свет, чтобы попасть в рабочие часы на Паккайдоне, планете, где находилась штаб-квартира «Клаус Хольц компани».

Либнер самолично проверил депешу, которую составил Майк, и трясущимися от волнения губами пролепетал, обращаясь к связисту:

– Все, Клузенбах, можешь отправлять. И пусть нам повезет на этой неделе.

– Все будет в порядке, сэр, – заверил банкира Майк. – Компания обязательно заплатит, ведь они переправили на Малибу уже половину оборудования. Не тащить же его обратно. К тому же вы здесь вообще ни при чем...

– Ах, молодой человек! Как это я ни при чем?! Как это Отто Либнер может быть ни при чем?

Банкир выскочил из-за стола и стал нервно расхаживать по офису, стараясь не смотреть на манипуляции связиста. Лист с текстом постепенно втягивался сканером, и каждая буква стремительно улетала в космос, чтобы вызвать бурю в правлении «Клаус Хольц компани». О, что это будет за буря! Ведь Майк потребовал пятьсот миллионов в течение семидесяти двух часов и пятьдесят процентов от будущих прибылей.

И что такое жизнь человека в сравнении с «Клаус Хольц компани»? Либнер уже пожалел, что согласился предоставить свою линию. Да что линию – счет Майка уже находился в Инновационном Банке Либнера, и тут, как ни доказывай, все равно окажешься крайним.

От немедленного отступления и прекращения передачи депеши Либнера удерживали только полагающиеся ему проценты банковской комиссии за обработку этой огромной суммы.

Сожрав весь текст целиком, сканер победоносно просигналил и отключился, экономя электричество.

Связист поскреб нечесаную голову и вопросительно уставился на хозяина.

– Посиди пока! – раздраженно сказал Либнер. – Не видишь, я еще не решил, что мы будем делать дальше!

Связист пожал плечами и, отвернувшись, зевнул во весь рот. Глядя на него, Майк тоже едва сдержал зевоту.

Внутри он чувствовал пустоту и странную бестолковость – результат бессонной ночи, проведенной с Мэнди.

Удивительно, но их отношения совершенно не походили на то, что у Майка бывало с Дилией.

Правда, вначале случился конфуз. Едва Майк набросился на Мэнди, точно ненормальный, она открьша глаза и в ужасе отпрянула:

– Но ведь ты не Дьюк!

– Ну и что?! – с удивлением и отчаянием спросил Майк. Оттого что Мэнди вспомнила о Лозмаре, он испытал незнакомое ему прежде мучительное чувство ревности. И особенно его ранило то, что ревновать приходилось к мертвецу.

– Твоего Дьюка больше нет. Я его убил! – признался Майк, не зная, какая на это последует реакция. Однако Мэнди только рассмеялась, удивительно звонким и приятным смехом.

– Ты убил Дьюка? Этого не может быть. Дьюк, он большой и сильный, а ты...

– И все-таки я убил его, – сквозь зубы процедил Майк, и тогда Мэнди ему поверила. По ее лицу, словно тень, пробежала быстрая судорога.

– Как же так? – сказала она. – Ты убил Дьюка, а ведь он был такой добрый... Он всегда покупал мне... лекарство.

– Я тоже буду покупать тебе лекарство!

– Правда? – удивилась Мэнди и посмотрела на Майка долгим взглядом, как будто увидела впервые.

– Значит, ты тоже добрый, – сказала она. – Потому что, если у меня не будет лекарства, я не сумею летать... А для меня это очень важно.

Мэнди сняла платье и трусики и начала рыться в своем чемоданчике.

– Сейчас, Майк, скоро я буду готова полететь с тобой, – сказал она, заготавливая себе раствор. Майк как зачарованный следил за ней, и временами ему казалось, что все это происходит с ним во сне. Он уже не мог сказать, с какого момента он провалился в этот сон, однако слова Мэнди звучали откуда-то издалека, и от них, как от брошенных в воду камней, расходились большие круги.

Игла вонзилась в огрубевшую вену девушки, и нужное для полета топливо скользнуло в кровь. Мэнди отложила шприц, помассировала место укола и, подойдя к Майку, улыбнулась ему:

– Мы полетим вместе, Майк, хочешь?

– Д-да, – ответил тот, и даже собственный голос показался ему чужим.

– Вместе нам будет очень хорошо, – продолжала говорить Мэнди, одновременно помогая Майку раздеться.

– Да, хорошо, – словно болванчик отвечал он.

– А теперь иди ко мне, Майк... Иди ко мне, Майк... Иди...

Майк пытался анализировать, что с ним происходит, однако волны наслаждения прокатывались по нему от макушки до пяток, и он слышал лишь тихое постанывание Мэнди и скрип старой кровати.

Потом он отдыхал, а Мэнди улыбалась и говорила о том, как здорово, что они летают вместе.

– С Лозмаром было не так, – рассказывала она. – Он был очень тяжелый, и я летала одна... И еще он иногда кусал меня за грудь и оставались синяки.

«Хорошо, что я его убил», – подумал Майк.

– А еще к Лозмару приходил другой дядечка, и он меня очень-очень хотел, а Лозмар на него за это злился.

– Как его звали?

– Карсон. – ответила Мэнди и, улыбнувшись, добавила: – Карсон, который живет на крыше.

– Чего? На какой крыше? – не понял Майк. – Я знаю этого Карсона, и живет он в «Хризантеме». Он сволочь!

Майк чувствовал, как к нему снова возвращается жгучая ненависть ко всем мужчинам, которые хотели, хотят или будут хотеть Мэнди. А еще его шокировала та детская наивность и непринужденность, с какой она говорила: «этот дядечка меня очень-очень хотел». У Майка складывалось впечатление, что если бы этот дядечка по-хорошему попросил и добавил слово «пожалуйста».

Впрочем, довершить эту ужасную картину в своем воображении Майк не успел, потому что Мэнди снова увлекла его в водоворот опустошительного полета. Потом был отдых и новый полет...

Так продолжалось довольно долго, и лишь под утро Майк получил передышку. А через пару часов, когда он уходил в офис к Либнеру, Мэнди выглянула из-под одеяла и сказала ему вполне трезвым, как показалось Майку, голосом:

– Я тебя люблю, Майк. Я тебя очень люблю.

Сидя в кресле, Майк дремал и улыбался Мэнди во сне. Все тревоги последних дней казались ему очень далекими, и он был по-настоящему счастлив.