Игра в имитацию - Эндрю Ходжес

Математический отдел являлся, однако, новым. На самом деле, он был компьютерным эквивалентом планируемого социального благополучия, продукт доклада Бевериджа, опубликованного еще в 1942 г. под названием «Социальное страхование и смежные услуги» и содержавшего принципы построения государства всеобщего благоденствия в послевоенной Британии. Где-то в марте 1944 г. поступило предложение о независимой Математической станции, и это предложение — прекрасный образчик планирования мира в войну — было направлено в крупный межведомственный комитет, сам являвший собой воплощение кооперации и координации, немыслимой в мирное время. Правительство одобрило принцип продолжения финансирования, как необходимого во время войны, и разрозненные службы, занимавшиеся муторными численными вычислениями для военных целей, решено было объединить под крышей централизованного, рационализированного учреждения. Сэр Чарльз Дарвин убедил комитет основать его, как отдел Национальной физической лаборатории.

Впрочем, телефонный звонок в Хэнслоп был сделан не по распоряжению сэра Дарвина, а по инициативе его подчиненного, Уомерсли, избранного руководителем нового отдела 27 сентября 1944 года. Уомерсли, дородный йоркширец, тогда прикрепленный к министерству снабжения и бывший членом межведомственного комитета, являлся, судя по всему, выдвиженцем Дугласа Рейнера Хартри — «серого кардинала» сэра Дарвина в математической сфере. Еще в 1937 г. Уомерсли в соавторстве с Хартри написал статью об использовании дифференциального анализатора для решения дифференциальных уравнений в частных производных.

Официальная программа исследований для нового отдела в октябре 1944 г. включала «изучение возможностей адаптирования автоматического телефонного оборудования для научных вычислений» и «разработку электронного счетного устройства, пригодного для выполнения быстрых вычислений». Хартри, с его дифференциальным анализатором в Манчестерском университете, уже проявлял интерес к вычислительной технике и прикладывал руку ко многим научным проектам военного времени. В высшие круги, где он вращался, просачивались некоторые детали секретной машины Эйкена и ЭНИАКа. Осведомленность о них отразилась в докладе Уомерсли в декабре 1944 г., в котором, хоть и делался акцент на создании большого дифференциального анализатора, были затронуты вопросы скорости работы электронной техники и выдвинуто предположение о «возможности создания машины для автоматического выполнения некоторых циклов операций». «Команды [такой] машине определялись бы результатами предыдущих операций… эта проблема уже решается в США», — говорилось также в докладе. В пресс-релизе, выпущенном в апреле 1945 г. по случаю официального открытия нового отдела, было упомянуто только об «аналитических машинах, включая дифференциальный анализатор и другие машины, как уже существующих, так и ожидающих изобретения… очевидно, что эта область обладает богатым потенциалом; сложнее предсказать, в каких направлениях пойдет его реализация». Но, похоже, что смотреть надо было на запад. И в феврале 1945 г. Уомерсли отправился для осмотра вычислительных установок на два месяца в Соединенные Штаты, где 12 марта он стал первым не-американцем, которому разрешили доступ к ЭНИАКу и которого проинформировали о проекте ЭДВАК. К 15 мая Уомерсли вернулся в Национальную физическую лабораторию, «пересмотрев свои планы». Американских откровений ему оказалось довольно, чтобы взять паузу на размышление. Впрочем, для Уомерсли эти откровения имели особое значение — ведь он держал в рукаве необычный козырь. До войны, занимаясь на оружейном заводе Вулвиче практическими вычислениями, он узнал о машинах Тьюринга. А что еще более замечательно для обычного математика, его не обескураживал и не пугал заумный язык математической логики. Согласно Уомерсли:

1937–38 Д.Р.У. увидел и прочил статью «О вычислимых числах». Д.Р.У. встретился с К.Норфолком, инженером телефонной связи, специализировавшимся на сумматорах, и обсудил с ним конструирование «машины Тьюринга» с использованием телефонного оборудования и возможность выдвинуть это предложение на обсуждение в НФЛ. Было решено, что такая машина работала бы слишком медленно, чтобы быть эффективной.

Июнь 1938 г. Д.Р.У. приобрел шаговый переключатель и несколько реле в Вулвиче для опытов в свободное от работы время. Опыты были заброшены из-за обилия работы, связанной с проблемами баллистики.

Осмотрев машину Эйкена в Гарварде, Уомерсли написал своей жене о том, что видел «Тьюринга в железе». Далее, следуя его хронологии, в июне 1945 г.:

Д.Р.У. встречается с профессором М.Г.А. Ньюманом. И говорит ему, что хочет встретиться с Тьюрингом. В тот же день он встречается с Тьюрингом и приглашает его к себе домой. Д.Р.У показывает Тьюрингу первый доклад о проекте ЭДВАК и убеждает его присоединится к коллективу НФЛ, организует интервью и убеждает руководителя и помощника.

Алану предложили должность временного старшего научного сотрудника с окладом в 800 ф. ст. в год. Узнавшего об этом Дона Бейли такой статус не впечатлил, но Алан сказал ему, что это была самая высокая должность, на которую его могли взять в лабораторию. К тому же, он был уверен, что получит повышение через несколько недель. Это было не то что бы, «одному грош цена, десяток не стоит ни гроша», как оценила стоимость предложенных Алисе яиц Овца в магазине Зазеркалья, но при цене в 600 ф. ст. за морскую версию «Энигмы» и 800 ф. ст. за цифровой компьютер британское правительство явно пыталось нажиться на Алане Тьюринге. Алан утверждал, что Уомерсли поинтересовался у него, знает ли он «интеграл от косинуса х», что, как тут же подметил Бейли, было смехотворно банальным вопросом, который задавали любому будущему специалисту по безопасности систем. «Эх, — вздохнул Алан, смеясь над собственной беспечностью, — а если бы ошибся в ответе?»

Что до Уомерсли, то он не скрывал от коллег радость в связи с заполучением Алана Тьюринга в свой новый отдел.

Для Алана же, который не заморачивался должностью и условиями назначения, это была все же отличная перспектива заручиться поддержкой британских властей для реализации Универсальной машины Тьюринга. Он уже кое-что сделал для них, и теперь им представлялся случай ответить ему тем же. Национальная физическая лаборатория была основана, чтобы «сломать барьеры между теорией и практикой». А именно к этому стремился и Алан. Каковы бы ни были его сомнения насчет государственной службы, она давала ему шанс. Прощаясь с Джоном Кларком и другими сотрудниками 8-й хижины, Алан с воодушевлением рассказал им о будущем автоматических вычислительных машин и заверил их, что математики никогда не останутся без работы.

На выборах в июле 1945 г. он голосовал за лейбористов. «Время для перемен», — сказал он расплывчато потом. Война понудила к планированию и государственному контролю, и Лейбористская партия предлагала сохранить то, что Черчилль предлагал ликвидировать — как Ллойд Джордж в 1919 г. Однако Алан Тьюринг не был уверенным лейбористом. Как почитатель Бернарда Шоу, читатель «New Statesman» и ученый военного времени, выступающий против ослепляющей инерции старого режима, он должен был одобрять реформы. Но на самом деле организация и реорганизация не интересовали его.

В его взглядах все еще было больше общего с демократическим индивидуализмом Джона Стюарта Милля, чем с планировщиками 1945 г. Но он не разделял интерес Милля к коммерческой конкуренции. На самом деле, он мало что знал о ней. Его жизнь проходила в школах, университетах и на госслужбе. В годы его учебы бизнес был в удовольствие, и маленькие фирмы Бьютела и Моркома сами были исключением из тенденции двадцатого века, воплощая дух, по большей части умерший вместе с Глэдстоуном. И во время войны подрядчики по оборудованию работали по дававшим им карт-бланш правительственным контрактам, к которым обычные соображения по получению прибыли были неприменимы.