Демоны Дома Огня - Александра Груздева

Ян вспомнил расширенные от ужаса глаза Элен, ее жестокие слова, предсмертный лепет брата.

– Я не чудовище!

– Конечно, нет, – согласился с ним Ашер. – Ты видишь мир в оттенках пепла и даже не догадываешься, что он цветной. Ты замечаешь только несчастья и совсем не знаешь радости. Среди людей ты вечно будешь изгоем, потому что ты не человек. Но есть на Земле Дом, где тебя ждут, где тебе будут рады.

Свежая кровь лилу все сильнее действовала на Ашера. Детям инъекции в Доме Гильяно всегда делали ночью, их укладывали в постели в комнате без окон, гасили свечи, чтобы темнота милостиво скрыла от них метаморфозы окружающего мира. Ведь дети могли поверить в измененную реальность – и больше никогда не вернуться к себе прежним. Но совершеннолетние были лишены этой поблажки. И сейчас Ашер почувствовал, как накатывает давно забытое чувство страха, смешанное с отвращением. Тот ужас, который он умел вызывать у людей, обратился против него. Мир потерял цвет и форму. Оливковые деревья обернулись картонными декорациями, вместо ветвей развевалось драное мочало. Закатное солнце превратилось в черный плоский диск с отвратительно острым краем. И край этот резал по глазам. От жгучей боли выступили слезы. Но Ашер не позволил себе потерять контроль ни на мгновение.

– Ты такой же, как и я, – медленно проговорил Ян, разглядывая его. – Ты позвал – я пришел. Это был зов крови. Одной крови. Нашей крови. Но сейчас я вижу, что ты не похож на меня. Как это возможно?

Ашер бы ответил ему, но зубы сомкнулись крошащимся мрамором, челюсть была как каменная. Горло распухло и заледенело, он не мог выдавить ни звука.

– Ты назвал меня лилу. И сказал, что я не человек. Почему я должен тебе верить? – Ян пристально вглядывался в искажающееся от боли лицо Ашера. И вдруг он понял: – Ты мой отец.

– У лилу нет ни отца, ни матери, – прохрипел Ашер. Не мог вынести, чтобы какой-то демон называл его своим отцом. – Ты родился от земной женщины. Но она тебе никто, а ты ей враг.

Рука сжимала нож. Пока нож в твоей руке, все будет в порядке. Ты не можешь проиграть. Главное, не потерять сознание. Скоро все закончится. Кровь Гильяно одержит верх над ничтожной дозой крови лилу. Так было всегда. Гильяно – победители. Давным-давно они победили в последней битве, с тех пор их кровь сильнее жидкого огня лилу, она гасит огонь.

Раскаленные угли шипят, как змеи, когда плеснешь на них ковш ледяной воды из сердцевины колодца. Как же глубок этот колодец. Как стремительно ты опускаешься в него, в бетонную яму. Шершавые стены вырастают вокруг тебя, а наверху – запрокинь голову, если не боишься, что переломится шея, – в белом круге танцует голова ненавистного лилу, украшенная сапфирами – знаками высочайшей небесной милости. Не закрывай глаза. Только не закрывай глаза!

«Сейчас, сейчас», – внутренний хронометр отсчитывал минуты. Еще одна. Держись. Особо зловредная кровь. В Доме тебе такой не попадалось. Нагулял лилу яду на свободе. Напитался, как губка, вселенским злом.

Облегчение пришло внезапно. По телу разлилась прохлада. Боль отпустила, солнце и земная ось встали на свои места. Ашер уже хотел торжествующе усмехнуться. Погасив кровь лилу, он мог и дальше приказывать ему. Теперь лилу не посмеет ослушаться приказа. Ашер найдет новую жертву и заставит демона принять кровь вместе с человеческой душой. Ведь душа, по большей части, растворена в крови. А дальше… Ашер знает наверняка: эффект обладания душой недолог, но так силен, что лилу попросит лакомства вновь. Связанный кровью, он не сможет забирать души сам, будет ждать, пока хозяин окажет ему милость. И ради крохотного осколка человеческой души лилу сделает для своего владыки все. Придет в Дом Гильяно – и будет служить.

Но что-то пошло не так.

Ян наблюдал, как противник распрямился, как блеснули его темные глаза, которые снова были полны жизни, боль ушла из них. Он вновь был силен, жесток – Ян кожей ощущал его могущество и уже готов был согнуться перед ним в земном поклоне, потому что Повелителю ты кланяешься в ноги, опасаясь его гнева. И вдруг точно огромный палец с неба пригнул голову Ашера к земле. Позвоночник вспучился, обозначив неровный горб. Яну казалось, он слышит, как хрустят кости и с сухим треском, как туго натянутые струны, рвутся сухожилия. Вопль боли и отчаяния прокатился по тосканским холмам.

– Это не я! – в панике закричал Ян. – Я этого не делаю! Что происходит? Как мне вам помочь? – кинулся он к Ашеру, пытаясь отыскать в памяти подходящую мантру из монашеских заклинаний. Но ничего не приходило на ум. От страха и неожиданности он забыл все, что знал.

– УР.УШ.ДА.УР, – беззвучно, одними губами, прошептал Ашер, и нож выпал из его ослабевших пальцев.

Теперь, когда люди забыли шумерские обряды, гниль души подстерегала лишь одно древнее племя – Гильяно. В них наряду с сильной и гордой душой присутствовала крохотная часть лилу – возможность отрицания души. Именно благодаря этой частичке, а также умению находить баланс между двумя противоположными состояниями они были теми, кем были, больше чем людьми, почти богами.

Всегда поступай в согласии со своей душой, не забывай, кто ты есть на самом деле, и ты избежишь УР.УШ.ДА.УР. Этот Закон Ашер всегда выполнял неукоснительно, пока был в Доме, но Внешний мир заставил его измениться и пренебречь правилами.

Он, Ашер, уже давно не Первый Страж. Он не тот, кто может писать на Таблицах МЕ. Он изгнанный, проклятый. Он не имеет права владеть ритуальным ножом. И уж тем более не может использовать его по своему усмотрению. Не имеет права исправлять судьбы людей. Вмешиваться в них. Он нарушил Законы. Он лгал. Он причинил много горя. Под каждым обвинением его душа ежилась, сжималась. И поскольку кровь лилу устанавливала сильную связь между душой и телом, его тело тоже корчилось и уменьшалось в размерах.

– Убей меня! – из последних сил рычал он лилу. – Убей меня! Я и есть пятый! Скорее!

И если в Доме Гильяно, где время почти не двигалось с места, УР.УШ.ДА.УР не мог захватить сразу всей души и медленно, мучительно умирать приходилось годами, то во Внешнем мире, где секунды бежали одна вслед другой, где сердце стучало быстро, делая всего лишь небольшую паузу между ударами, душа загнивала и распадалась за десять вдохов.

Ян поднял с земли нож. Матовая сталь, ни единого блика. Нож, как родной, ложится в руку. Рукоять из красного дерева греет ладонь. Лезвие – соколиное крыло. Произведение искусства. Его сила – продолжение твоей силы.

– Укороченный кхукри, – чуть слышно пробормотал Ян. – Непальский боевой нож. Ими отрубают головы жертвенным буйволам в честь победы над демонами.

Он знал, что делать с ножом. Понял, как только прикоснулся к нему. Но все еще стоял в нерешительности. Слишком большим было то, что вдруг открылось ему. Слишком желанным. Об этом он мечтал. Это он видел во снах. Это предсказывал человек без лица. В его глазах мелькнула молния. Сапфировые глаза, как у Лучших из Лучших Дома Гильяно. И в этих синих глазах – таких редких в темноглазом племени Гильяно – горел огонь непреклонной решимости сделать то, что он считает нужным.