Позывной ’Грэй’ - Хельга Дюран

Не сравнивай моего трусливого папашу с великим человеком!

— А ты изменилась, Анна, — отметил Марсель. — Откуда столько цинизма и жестокости?

— А ты всё такой же! Заткнись и следи за дорогой!

Около часа мы ехали молча, думая каждый о своём. Марсель гнал почти 120 километров в час, выжимая из берлесской легковушки максимум, на что она была способна. Я водила её, знаю не по наслышке, какая она идиотская, и мне всё равно казалось, что мы едем не достаточно быстро.

— А что это за берлесс? — нарушил молчание любопытный Марсель.

Если бы я сказала правду про Серёжу, наверное, Марсель бы обосрался, узнав, что везёт самого полковника Грэя. Да и настроен он против сепаратистов не слишком дружелюбно.

— Это мой друг. Он помог мне бежать из плена сепаратистов. Я должна его спасти!

— Он тоже сепаратист, Анна! Враг! Зачем ты спасаешь его? Давай вернёмся в Северо-Боровинск? Я слышал, что наши готовят новое наступление.

— Нет, Марсель! Хватит с меня! Я не хочу больше воевать.

Я всё ждала, что Масель извинится за то, как поступил со мной в последнюю нашу встречу, но он даже не пытался завести об этом разговор. Наверное, его собственная судьба у него по-прежнему на первом месте, и он ни в чём не раскаивается?

"Маршрут перестроен" — внезапно оповестил нас навигатор.

— Ты что не туда свернул? — забеспокоилась я, подавшись вперёд, к навигатору. Так и есть. Марсель свернул в сторону Северо-Боровинска. — Марсель? Что ты творишь?

— Заткнись, сука! — оскалился парень, демонстрируя мне гранату. — Мы поедем туда, куда нужно мне!

Пока он тёрся без присмотра у машины, успел украсть у нас гранату? Вот же сволочь!

Машина отъезжала всё дальше от поворота, поэтому мне нужно было предпринять что-то немедленно, пока мы не уехали слишком далеко.

Я нащупала пистолет Серёжи в кобуре, которая всё ещё была на мне, но я не могла стрелять в человека, который управляет машиной, в которой мы едем. Мы же разобьёмся насмерть! Да и не смогу я убить его. Это же Марсель?

— Останови машину, Марсель! Выпусти нас, умоляю! Ради всего святого! Ради всего, что между нами было!

— Потащишь этого ублюдка на себе? — истерично рассмеялся предатель. Лучше бы Серёжа его шлёпнул! Какой же он всё-таки гад! — Пятнадцать километров? Ради меня ты никогда не делала ничего подобного! Ты настоящая предательница, Анна! Твой отец перевернулся бы в гробу, узнай, какая ты мерзкая!

— Что? Что ты сказал? — обмерла я. — Папа умер?

Должно быть, Марсель сошел с ума, бредит, специально говорит гадости, чтобы сделать мне больно!

— Андре застрелился на днях! — продолжил убивать меня Марсель, даже не пытаясь снизить скорости. — Ненавижу вашу семейку! Вы мне всю жизнь поломали! Ты знаешь, что кижане меня насиловали? Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу, тварь! Это всё из-за тебя, сука!

Я уже не слушала Марселя. Во мне поднялась такая волна ненависти и отчаяния, что в глазах потемнело. Откуда-то взялось столько сил и решительности, что я перестала быть собой, перестала мыслить адекватно и контролировать себя. Сжав рукоять пистолета, я достала его из кобуры и приставила к голове Марселя, вцепившись в его горло рукой.

— Тормози, сука! — заорала я на него. — Я выстрелю! Клянусь, что выстрелю!

— Тихо, тихо! — заморосил парень. — Сейчас! Не глупи!

Он медленно начал снижать скорость, а потом остановил машину. Что дальше? Я не смогу тащить тяжеленного мужика так далеко. У меня просто физически не хватит сил. И времени нет. На это уйдет вся ночь. Мой любимый мужчина, отец моих детей, великий воин умрёт в поле, пока этот пидорас будет ехать на нашей машине, пытаясь снова спрятаться от правосудия?

— Выходи! — приказал мне Марсель, демонстративно подняв гранату вверх.

Я уткнулась в подголовник сиденья лицом, справляясь с дрожью.

— Спасибо, Марсель! — тихо проговорила я. — Гори в аду!

Сжав его горло изо всех сил, я спустила курок. Выстрел оглушил меня так, будто это мне прилетело в голову. Марсель обмяк, как тряпичный мешок. Я поняла, что он мёртв, но всё продолжала держать его за шею.

Что я почувствовала, убив человека? Ничего, кроме отдачи и брезгливости. В салоне снова запахло кровью, и меня начало подташнивать.

Тяжёлое дыхание Серёжи привело меня в чувство. Последние два часа и так показались мне длиною в целую жизнь, поэтому нужно было торопиться! Взяв себя в руки, я вылезла из машины и упала без сил на колени, жадно хватая ртом свежий ночной воздух. Проблеваться бы, только нечем. Я вспомнила, что ничего не ела с обеда. Может, от этого у меня и кончаются силы?

На водительскую дверь даже смотреть было страшно. Боковое текло вылетело вместе с мозгами Марселя, и теперь вся обшивка в салоне была в сизых тошнотворных потёках. Собравшись с духом, я выволокла тело своего бывшего из машины. Неприятно было смотреть на труп, но я должна была запомнить этого урода!

Куртка мертвеца распахнулась, и из-под полы выглянул его жетон на ярком шнурке. Документы Серёжи остались дома в его кителе, как и мои в моей форменной куртке. Я вообще о них не вспомнила в сумтохе. У меня в рюкзаке было удостоверение Берты. Мне как будто кто-то дал хорошего пинка, чтобы я сняла с Марселя его жетон. Он был ещё тёплым, как будто бы впитал в себя последний вздох хозяина. Я повесила его себе на шею и столкнула Марселя в канаву. Следом покатилась граната, которую я нашла под сиденьем машины, и полетел пистолет Серёжи.

Тхий стон любимого мужчины придал мне сил.

— Потерпи, Серёженька! Потерпи, миленький! — приговаривала я, разворачиваясь на дороге, чтобы вернуться обратно к повороту.

Увидев огни на вышке, я прибавила газу. Ещё немного, господи! Ещё чуть-чуть!

Наше появление на посту вызвало настоящий переполох. Похоже, не часто из Стального приезжает кто-то. Выбежало не меньше дюжины солдат. Они окружили машину, подсвечивая её огромным прожектором.

— Нам нужна помошь! Скорее, пожалуйста! — обратилась я к старшине, судорожно протягивая ему жетоны военкоров.

Я намеренно пыталась говорить с более сильным акцентом, чтобы не вызвать подозрений. Нашу машину быстро обыскали. Серёжу вытащили из салона и положили на походные носилки.

— Это же Серёга Котов! — внезапно воскликнул один из военных, обрывая мне сердце.

Остальные столпились вокруг него, с