Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

В Лондоне Эльза много ходила по музеям, театрам, посещала лекции, которых в начале века там читалось множество на самые разнообразные темы. На одной из таких лекций ее внимание привлек лектор – граф Уильям де Вендт де Керлор, производивший впечатление невероятно импозантного, умного и тонко чувствующего человека. Он был известным в то время теософом, выступал по всей Европе с лекциями о мистике, теософии, странствиях души и оккультизме. Чуть ли не на следующий день Эльза написала семье, что собирается выйти за Керлора замуж. Несмотря на все протесты и увещевания родных, в 1914 году Эльза сдержала свое обещание и стала графиней де Вендт де Керлор.

Первое время между молодоженами царили мир и согласие, несмотря на заметную разницу в возрасте, увлечениях и привычках: сэр Уильям оказался весьма охоч до любовных приключений и прочих легкомысленных развлечений, на что безрассудно тратил не только все свои гонорары, но и приданое жены, а Эльза всегда была хоть и легко увлекающейся натурой, но весьма серьезной и очень сдержанной во всем, что не касалось ее занятий. Тем не менее Эльза преданно следовала за мужем в его лекционном турне по Европе, вела его переписку и служила переводчиком, когда это было необходимо, – в отличие от супруга, она свободно владела почти всеми основными европейскими языками.

Во время Первой мировой войны теософические лекции стали пользоваться все меньшим и меньшим успехом, и сэр Уильям решил перебраться за океан, где он предполагал найти множество новых сторонников. Так и оказалось – когда в 1919 году супруги сошли в нью-йоркском порту, их уже встречали десятки желающих приобщиться к оккультному знанию. Сэр Уильям пользовался здесь еще большим успехом, чем в Европе – поклонницы буквально осаждали его, и говорили, что он мало кому мог отказать. Среди его любовниц называют даже Айседору Дункан и некоторых представительниц высшей американской знати.

Только Эльза оказалась забыта: когда в 1921 году в Нью-Йорке у нее родилась дочь, сэра Уильяма даже в городе не было. Дочь назвали Мария Луиса Ивонн Радха, короче – Мариса; Эльза всю жизнь звала ее Того. У малышки обнаружили детский церебральный паралич. Ей не исполнилось и года, когда сэр Уильям объявил Эльзе о том, что разводится с нею. Оставшись без средств к существованию, с тяжело больной дочкой на руках, Эльза была вынуждена искать работу. Она поселилась с Марисой в захудалой гостинице и хваталась за любой заработок: пыталась писать сценарии для Голливуда, работала переводчиком в торговой фирме, – но денег такие занятия приносили мало, а времени отнимали массу.

Мариса Скиапарелли

Как это часто бывает, Эльзе помог случай. Педиатр ее дочери, преисполненный сочувствия к молодой матери, представил ее Габриэль Пикабиа – бывшей жене известного парижского художника-абстракциониста Франсиса Пикабиа, одного из основателей движения дадаизма. После развода Габи решила переехать в Нью-Йорк и открыть там магазин парижской модной одежды. Ей были необходимы служащие, которые бы разбирались в моде и искусстве, знали бы языки и умели бы рисовать. Эльза подходила ей идеально. Так произошло вступление Эльзы Скиапарелли в мир моды.

Работая на Пикабиа, Эльза сблизилась с миром нью-йоркской артистической богемы: в знаменитой художественной галерее Альфреда Штиглица она познакомилась с лучшими художниками и фотографами моды того времени – Марселем Дюшаном, Ман Реем и бароном Адольфом де Мейером, которые стали ее близкими друзьями и впоследствии оказали ей немалую помощь в становлении ее модного Дома и поддержании его славы.

Когда Габи Пикабиа вместе с Ман Реем перебралась в Париж, Скиапарелли осталась руководить ее американским магазином. В июне 1922 года Эльза с дочкой тоже оставила опостылевший Нью-Йорк и поселилась в Париже, который так полюбился ей когда-то. Она по-прежнему сотрудничала с Пикабиа, но ради большего заработка приняла предложение работать в крупном антикварном магазине, владельцы которого высоко оценили глубокое знание ею европейского искусства, безошибочный вкус и умение общаться с людьми. В магазине продавали живопись романтизма и маньеризма, барочные блюда, ювелирные украшения в стиле ар-деко в виде зверей и насекомых и изысканную мебель времен Наполеоновской империи. Многие исследователи считают, что именно среди подобных предметов зародились многие идеи Скиапарелли, которые в будущем принесут славу ее модному Дому.

Однажды Габи Пикабиа попросила Эльзу придумать ей платье для бала-маскарада. Эльза, помнившая успех своего платья на первом в ее жизни балу, создала для подруги великолепный наряд. Платье было настолько удачным, что его заметил сам Поль Пуаре – в то время самый заслуженный парижский кутюрье. Он весьма лестно отозвался о мастерстве Эльзы и даже пригласил ее вместе с Габи посетить свой Дом Моды. Эльза пришла в восторг от ярких моделей Пуаре, с экзотическими мотивами и красочными деталями – Полю Пуаре, творчество которого в то время уже не пользовалось былой популярностью из-за влияния сдержанно-элегантного стиля работ Коко Шанель, это было очень приятно. Он даже подарил Эльзе вечернее пальто, которым та особенно восхищалась. Вдохновленная похвалами Пуаре, Эльза решила, что она вполне может работать в качестве модного портного, и пыталась устроиться на работу в его Дом. Однако на пороге ее весьма холодно встретила ассистентка кутюрье и заявила Эльзе, что той лучше разводить картофель, чем работать в области моды. Примерно такой же прием – разве что без оскорблений – ожидал Скиапарелли и в только что открывшемся Доме Мод Maggy Rouff, принадлежавшем Магги Безансон де Вагнер. На время Эльзе пришлось оставить мечты о работе портнихи.

Знаменитый свитер с вывязанным бантом, 1927 г.

Через Габи и ее бывшего мужа Эльза довольно быстро познакомилась со всеми лучшими представителями тогдашней парижской богемы. Уже в первые месяцы во Франции она встречается в прославленном ресторане Le Boeuf sur le toit с Тристаном Тцара, Франсисом Пикабиа и дадаистами, а затем произошло знакомство с Жаном Кокто и Пабло Пикассо, Сальвадором Дали, Андре Бретоном и Кристианом Бераром. Искренний интерес Скиапарелли к их идеям и творчеству сделали ее верными друзьями сначала дадаистов, а затем и сюрреалистов, что сыграло огромную роль в ее будущей карьере.

В ее жизни много значил случай, который Эльза Скиапарелли умела вовремя заметить и использовать. В 1927 году к ней в гости зашла одна знакомая американка, одетая в весьма оригинальный свитер: на черном фоне был вывязан большой белый бант. Такой рисунок, имитирующий объем и контрастную фактуру, поразил Скиапарелли своей необычностью, непохожестью на все, что делалось тогда в мировой моде. Она расспросила знакомую, откуда у нее такая интересная вещь – оказалось, что подобные свитера вяжет одна крестьянка из парижского пригорода, а затем продает на городском рынке. Денег, чтобы купить себе такой же свитер, у Эльзы не было. Она разыскала крестьянку, скопировала рисунок вязки и попыталась связать себе свитер сама – что удалось ей, не имеющей никакого опыта в вязании, лишь с третьей попытки. Законченный свитер Эльза гордо надела на званый завтрак – и произвела фурор. Присутствовавший на завтраке представитель крупной американской торговой фирмы Strauss тут же заказал Скиапарелли сорок таких же свитеров вместе с юбками – заказ должен был быть готов через две недели. Взяв денег в долг, Эльза наняла надомниц, и чудом заказ удалось выполнить в срок. На полученные за свитера деньги Скиапарелли наняла вязальщиц-армянок, сняла под мастерскую чердак дома на Рю де ла Пэ. Черные свитера с белым бантом стали ее пропуском в мир высокой моды; в течение многих лет они были самой продаваемой и самой копируемой моделью Эльзы Скиапарелли.