Чародеи - Андрей Смирнов

Пока Ратхар не предпринимал почти ничего для осуществления реформ, озвученных в свое время перед Дэвидом, но было видно, что он не только не забыл о них, но, напротив, убедился в их необходимости. Установив для баронов максимальный порог, больше которого они не могли брать поборов со своих крестьян, он стал самым популярным королем (среди низших и средних слоев населения) в Гоимгозаре за последние сто лет. Услышав об этой мере, Дэвид немедленно подарил королю и королеве коллекцию кубков и тарелок, загоравшихся мерцающим красным светом в том случае, если еда или питье оказывались напитаны ядом.

Несмотря на потрясающее различие в характерах (а может быть, именно благодаря этому) Ратхар и Биацка жили душа в душу: Ратхар правил, Биацка писала стихи и заканчивала создание гобелена, работу над которым начала еще в те дни, когда Черный Герцог находился в темнице. Гобелен, что неудивительно, изображал самого Ратхара, стоящего в черных доспехах и черном плаще посреди поля боя, усеянного телами убитых майрагинов, окруженного своими верными северными баронами.

Отрекшийся от трона Стевольт был препровожден в какой–то отдаленный замок на севере, где жил под непрестанным наблюдением. Хотя значительных средств на его содержание не выделялось, все же их было достаточно, чтобы Стевольт мог целый день проводить за своим любимым занятием — обжорством. По сути, его кормили на убой. Он растолстел еще больше и вскоре не мог уже самостоятельно передвигаться. А через два года заточения в замке Стевольт по прозвищу Король–Обжора скончался от ожирения сердца.

Барон Хагат был назначен капитаном королевской стражи. Что же касается «Последнего союза», то вскоре после возведения Ратхара и Биацки на трон, отряд наемников распался. Янган и Талеминка купили шестнадцать гектаров земли (включая две небольшие деревушки) неподалеку от столицы, наняли работников и занялись сельским хозяйством. Родерик, Алабирк и Филлер, сложив свои капиталы, организовали торговую компанию «Гномы и K°», которая занималась продажей всего всем в любых количествах. Поначалу у них был только один корабль, ходивший по Среднему Морю, но к середине лета кораблей стало уже два, и, судя по всему, второй корабль был куплен на деньги, вырученные от контрабанды табака, специй, алмазов и оружия. По крайней мере, именно такое впечатление складывалось у Дэвида, когда гномы принимались жаловаться на то, что новые таможенники, назначенные королем, «лютуют вовсю».

Каждый раз на поверку выходило, что «бешеные деньги» приходилось тратить на взятки только потому, что весь трюм был забит какой–нибудь контрабандой. К концу лета, по словам Родерика, начался уже «полный беспредел», их суда арестовывали два раза, и только личное заступничество короля в обоих случаях уберегло гномов от тюрьмы. Во второй раз Ратхар лично провел с наемниками длительную беседу. Гномы вернулись из дворца мрачнее тучи, и с тех пор то ли перестали возить контрабанду, то ли научились ее лучше прятать, но больше на «лютующих таможенников» они не жаловались. А если и жаловались, то только в контексте неизбывных монологов на тему: «всякая власть — дерьмо, все стражники — козлы». Жили, впрочем, гномы очень и очень неплохо, стоит только упомянуть трехэтажный дом, купленный Родериком в начале осени в самом дорогом районе Лаутагана.

А Дэвид… Дэвид жил в столице, во дворце, официально не имея никакой должности, а неофициально занимаясь всем тем, чем занимаются придворные маги: от случая к случаю помогал своим покровителям, львиную часть своего времени проводил за чтением книг, общался с различными подозрительными личностями и напускал на себя многозначительный вид, стоило только кому–нибудь обратиться к нему за советом. За исключением последнего пункта, Дэвид справлялся со своими обязанностями превосходно. Впрочем, если отложить шутки в сторону, он и в самом деле был очень занят этот год. Он собирал информацию, знакомился с людьми и гномами, даже стал подумывать о длительном путешествии на восток или на запад. Он все еще не терял надежды отыскать волшебника, который сумеет открыть путь между мирами и отправить его либо на Землю, либо в Нимриан. Но пока все поиски были безрезультатны.

Могущественные колдуны, с которыми он общался, на поверку оказывались либо шарлатанами, либо знахарями вроде Симелиста. Все в один голос утверждали, что где–то далеко–далеко (указывались различные направления) живут великие маги, способные едва ли не сшибать звезды с небес. Но где именно они живут, никто не знал, и ни один человек не похвастался знакомством с ними, несмотря на то что Дэвид предлагал очень солидное вознаграждение за реальные сведения по этому вопросу. Ратхар, периодически пытавшийся то осыпать Дэвида золотом, то подарить ему какое–нибудь баронство (Дэвида не интересовало ни то, ни другое), узнав об интересах своего придворного колдуна, принял в поисках самое живое участие.

Несмотря на то что у них сложились довольно неплохие отношения, Дэвид, «человек из ниоткуда», по–прежнему оставался загадкой для всех в Лаутагане. С точки зрения Ратхара, Дэвид был слишком значительной и вместе с тем неопределенной величиной. Настоящим джокером в колоде. К счастью, его не интересовала власть, но он уже устроил один переворот, и кто знает, что взбредет в голову колдуну–чужеземцу в следующем году? Дэвид спал с красивыми женщинами, пил изысканные вина, мог при случае, по личной просьбе короля или королевы, направить свои магические таланты на решение того или иного вопроса. И все же было видно, что его по–настоящему не интересуют ни власть, ни женщины, ни вино, ни золото. Дэвид не вписывался, да и не хотел вписываться ни в какую иерархическую структуру. Он был слишком независим. Ратхар, несмотря на свое благородство, оставался прагматиком до мозга костей, он был очень хорошим королем и именно поэтому испытывал сильное психологическое неудобство в общении с человеком, представлявшим очень большую силу, контролировать которую король не мог. Не существовало никаких реальных рычагов воздействия на колдуна, и даже непонятно было толком, как эти рычаги создать. Поэтому, узнав, что Дэвиду что–то нужно, Ратхар мобилизовал все свои ресурсы на то, чтобы это «что–то» добыть. Пусть даже это была бы только информация. Подобная услуга могла существенно укрепить их отношения либо вовсе прекратить их, если Дэвид отправится на родину. Последнее тоже было неплохо.

По мысли Ратхара, приблизительно через год или два его власть должна укрепиться настолько, что можно было бы вплотную приступить к реформам. Ратхар хорошо представлял, какой вой поднимут бароны, когда он покусится на их исконные права, в частности, подвергнет существенному ограничению число солдат, которых они будут иметь право содержать. Без всякого сомнения, начнется междоусобная война, половина страны будет залита кровью, пострадает, как всегда, множество невинных людей. Но с точки зрения Ратхара, это было необходимо сделать. Поймет ли его Дэвид? Что, если кто–нибудь разжалобит его рассказом о королевских «несправедливостях»? Тем паче, что, возможно, рассказ будет правдив… Нет, нет… Если колдун не хочет принимать участие в управлении страной, ему и в самом деле лучше уйти. Сам по себе он слишком опасен… Однако, несмотря на все эти нюансы, личные отношения у Дэвида и королевской четы пока складывались не в самую худшую сторону.

Еще в первые месяцы правления Биацки и Ратхара у Дэвида возникла идея по поводу того, как найти нужного ему человека. Если даже среди обитателей Хешота нет никого, способного путешествовать между мирами, совсем не исключено, что в Хешот время от времени заглядывают путешественники из Нимриана, Хеллаэна или еще откуда–нибудь. Вероятность встретить такого путешественника была исчезающе мала… Однако именно в Лаутагане такая вероятность была выше, чем где–либо еще. Лаутаган, город ювелиров, славился своими драгоценными камнями, среди которых время от времени должны были попадаться и Истинные Камни, не отличимые на взгляд смертного от обычных алмазов, рубинов, сапфиров и т. п. Дэвид знал, что маги часто путешествуют по мирам в поисках подобных камней. Время от времени они должны были появляться и в Хешоте. Следовало расставить сети и ждать. По его просьбе король вызвал во дворец всех ювелиров.