Как стать лучшей подругой? - Ирина Мазаева

– Неужели именно такую он меня и полюбил?

– Он же сам тебе про это сказал прямым текстом.

Маша задумалась. А может, правда, эта ее странная часть не была такой ужасной, как ей казалось? И ролик с сутью мамбы большинством воспринят на ура. И никто не считает ее позорищем школы, наоборот, многие ею восхищаются… И если бы не эта вечеринка, Шашин бы в нее не влюбился…

– А… Что же тогда делать? Что же мне теперь делать? – Маша с надеждой посмотрела на подругу. – Я же не хочу, чтобы он меня бросил? Я хочу, чтобы он был со мной!

– Все просто, – пожала плечами Мишка. – Иди, что покажу.

Маша недоверчиво вслед за Мишкой подошла к компьютеру. Та вылезла в Интернет и… запустила знакомый Маше ролик.

– Hey, mambo! Mambo italiano! Hey, mambo! Mambo italiano! – донеслось из динамиков.

– В чем суть мамбы? – вещала на видео Маша. – В том, что вот я делаю шаг вперед. Бедро вперед. Вся такая неотразимая. К кому я шагаю? Конечно же, к парню! Хэй, мамбо! Ты такой прекрасный, ты мне нравишься, я хочу быть с тобой. А потом тут же три шага назад. Типа, ой, я передумала. И большой шаг с бедром назад. Я боюсь, я отойду… Ай, нет, я – такая непостоянная, наверное, мне все-таки ты нравишься…

– Go, go, go you mixed up sicialiano

All you calabraise-a do the mambo like a crazy with a

Hey, mambo!

– Суть мамбы! – с победным видом провозгласила Мишка. – Вот что надо делать!

– Что? – не поняла Маша.

– Ты же здесь не только о танцах говоришь, об отношениях. О чувствах. Которые меняются: приблизиться-отдалиться, влюбиться-испугаться. Не надо пытаться изо всех сил быть одинаковой, постоянной, серьезной. Надо быть живой. И не бояться этого.

– Да?.. Но я… Я боюсь, – призналась Маша. – Я просто боюсь.

– Почему? Чего боишься? – удивилась Мишка.

Маша еще раз в задумчивости прошлась по комнате.

– Знаешь что? Я поняла… Я все поняла… Все-таки я правда умная! Помнишь, года три назад Дашка Залогина влюбилась в нашего Коновалова? Мы тогда еще совсем маленькие были. О другом думали. А она вдруг влюбилась. Подсовывала ему какие-то анкеты. Записки писала. Валентинку прислала на четырнадцатое февраля! А Якушева всем потом рассказала. Коновалов сходил с ней куда-то. На каток, кажется. А потом тоже всем рассказывал, как она грохнулась на лед. А Дашка тогда ногу сломала. А он испугался и убежал. И никто ее не пожалел, все потом над ней смеялись. Она вообще тогда так глупо выглядела. Весь класс был в курсе.

– Конечно, помню! Мы такие все глупые тогда были. Мне до сих пор стыдно, – вздохнула Мишка.

– …А Коновалов потом даже не смотрел на нее. А она выглядела так жалко. И я тогда дала себе зарок: ни в кого не влюбляться, ни за что не показывать своих чувств. Чтобы не выглядеть так жалко, как Залогина. Чтобы надо мной никогда не смеялись. И придумала себе все свои планы и расписания, чтобы мне не было одиноко. Собаку мне не разрешили завести – я увлеклась орхидеями. Ведь их можно любить, заботиться о них и не бояться, что они не ответят взаимностью. Фильмы, вязание – тоже из этой оперы. Танцы. Чтобы не хотелось любви, не было времени на отношения. Чтобы мне не сделали больно.

– Машка, Машка… Я тебя понимаю. Вот теперь я точно тебя понимаю. Как ты говоришь, пазл начинает складываться. Ты, оказывается, такая ранимая. А я думала – наоборот, непробиваемая, бесчувственная. Оказывается, я тебя совсем не знаю, – вздохнула Мишка.

– Я сама себя плохо знаю, как мы недавно выяснили. Мою вторую часть, – грустно вздохнула Машка. – А еще я поняла, зачем мне все эти бесконечные выяснения отношений с Шашиным. И желание все контролировать. Чтобы чувствовать себя защищенной. Я – в танке! Мне никто не может сделать больно!

– Точно! – обрадовалась Мишка. – У меня часто бывает ощущение, что ты – в танке. Я стучусь к тебе, пытаюсь докричаться, но ты меня не слышишь, ты в танке. А я при этом чувствую себя дурой. Со всеми своими влюбленностями, переживаниями. А тебе нет до этого никакого дела. И ты постоянно как скажешь… Неприятно, в общем, иногда от твоих слов. Ты такая вся умная – того и гляди переедешь меня гусеницами своей железобетонной логики. Мне все время не по себе… – она задумалась, – рядом с тобой я все время чувствовала себя уязвимой. Беззащитной. Я даже иногда тебя боялась!

– Ты меня боялась? – поразилась Машка. – Как же так? Почему?

– Не знаю. Сама ляпнула и задумалась. – Теперь Мишка нервно прохаживалась по комнате. – Ты – моя подруга. Но… Мне неприятно, когда ты в танке. Я только в последнее время стала себя с тобой нормально чувствовать. Легко и свободно. Когда ты влюбилась в Шашина и перестала вещать и учить меня жизни.

– А я что, так много вещала?

– Постоянно. С тобой было невозможно общаться.

– Да? – озадачилась Маша. – А каково же было тогда Шашину рядом со мной?

– Так же хреново, – безжалостно резюмировала Мишка.

– Нет! Этого не может быть! Я не могла так с ним себя вести! Я… Я… Я все исправлю! Я все поняла! Мишка, я все поняла! Я так просто не сдамся! Я буду бороться за свою любовь. Надо срочно вытащить мою вторую часть. Ту, которая не занудливая. У твоих родителей есть дома энергетик? Или таблетки кофеина?

– Машка, энергетик с кофеином вообще ни при чем! Я тут выяснила у Андрея, друга Игоря: он тебе ничего – НИЧЕГО – не подмешивал в лимонад. Он сказала Якушевой, что ты «разошлась, как будто выпила энергетика». А она не поняла и стала там что-то придумывать, что-то там в «пепси» подмешивать. Не было никакого энергетика! Это твоя вторая спонтанная, импульсивная часть явила себя во всей красе, та, которая всегда была в тебе и которую ты отрицала.

– Но как же она тогда вылезает? Как ее вытащить?! Я ведь срочно должна ему все сказать – ВСЕ СКАЗАТЬ! – глаза Маши горели, ноздри раздувались, была бы она лошадью, била бы копытом в нетерпении.

– Посмотри на себя в зеркало. Твоя спонтанная часть уже давно вылезла.

– Отлично! Тогда пойду и прямо сейчас ему все скажу!

– Что ты ему скажешь-то? – вдогонку крикнула Мишка.

– Что-нибудь, – отмахнулась Машка.

– Ты ему так и сказала?! – Мишка едва со стула не грохнулась.

– Я ему так и сказала: прости меня, я – дерьмо. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, так и бывает, когда не планируешь речь, – улыбнулась Машка.

После уроков подружки сидели в кафе и бурно обсуждали вчерашние события.

– Ты стояла у него под окном и орала: прости меня, я – дерьмо?

– Ага. Он же не стал со мной говорить по телефону. И дверь мне не открыл. Хорошо, что он живет на втором этаже. Хотя, боюсь, меня было слышно этажа до шестого.

– Я в шоке.

– А я в каком шоке, – улыбнулась Машка. – Я от себя и не ожидала, что я на такое способна. А еще я призналась ему в любви.