Наша великая мифология. Четыре гражданских войны с XI по XX век - Александр Широкорад

Комуч декларировал «восстановление демократических свобод», принял красный государственный флаг, формально установил 8-часовой рабочий день, на словах разрешил созыв рабочих конференций и крестьянских съездов. 30 августа был создан так называемый Совет рабочих депутатов, составленный из подставных лиц и лишенный какой-либо власти, а также сформирована Народная армия.

Одновременно Комуч отменил декреты советского правительства, возвратил бывшим владельцам национализированные советской властью промышленные предприятия, денационализировал банки, восстановил городские думы и земства, разрешил свободу частной торговли. Признавая на словах национализацию земли и формально не восстанавливая помещичьего землевладения, Комуч на деле предоставил возможность помещикам отбирать у крестьян переданную им землю, а также право снять урожай озимых 1917 года.

Народная армия Комуча первоначально состояла из двух рот пехоты, кавалерийского эскадрона и конной батареи. Армией вызвался командовать подполковник В.О. Каппель, до захвата чехами и словаками Самары служивший в штабе у красных. Кроме того, в разное время армией командовали полковник Н.А. Галкин и чех полковник С. Чечек.

Первоначально армия строилась на добровольной основе с трехмесячным сроком службы. 30 июня 1918 г. была проведена мобилизация мужчин 1897–1898 гг. рождения, что позволило увеличить численность армии с 10 тыс. человек до 30 тыс. В середине августа была объявлена мобилизация офицеров, которым к 1 августа не исполнилось 35 лет, а генералов и старших офицеров – независимо от возраста.

Как писал историк С.В. Волков: «Вследствие эсеровского характера Комуча армия имела соответствовавшие атрибуты: в ней существовало обращение „гражданин“, форма – без погон, с отличительным признаком в виде георгиевской ленточки. Все это находилось в вопиющем противоречии с настроением, психологией и идеологией офицерства, которое терпело Комуч лишь как неизбежное зло, позволявшее, по крайней мере, вести борьбу с большевиками. Комуч, в свою очередь, крайне подозрительно относился к офицерству и старался противопоставить русским формированиям и русскому командованию чехов, создавая даже специальные чехо-русские части под началом чешских офицеров».[123]

Два мичмана, Г.А. Мейрер и А.А. Ершов, организовали «комучевскую» речную флотилию. Фраза историка «создана белая военная флотилия» ничего не говорит современным читателям. Поэтому я расскажу об этом эпизоде, чтобы показать колорит Гражданской войны.

Дело началось с назначения Мейрера комфлотом по его же просьбе. Вроде бы все шло гладко, недоставало только кораблей. И на следующее утро новоявленный комфлота в сопровождении чешского взвода начал поиски какого-нибудь парохода, на котором можно было бы отправиться за баржой с мукой.

Еще накануне занятия чехами Самары все находившиеся там пароходы отошли от пристаней и стали на якорь метрах в ста от берега. Таким образом капитаны пароходов решили соблюдать безопасный нейтралитет. Пароходы не подавали никаких признаков жизни, никто из их команд не высовывался на палубу. Тогда Мейрер отыскал на берегу лодку, и чехи стали стаскивать ее на воду. В этот момент кто-то крикнул, что вверх по реке идет пароход.

Большинство волжских пароходов были колесными, и звук приближающегося парохода походил на шлепанье чего-то плоского по воде. Так прямо в руки комфлота «пришлепала» первая боевая единица Волжской флотилии. Капитан ошвартовал свой пароход к пристани, снял фуражу и по русскому обычаю перекрестился, благодаря Бога за благополучное путешествие. Лоцман и рулевой, стоявший в рулевой рубке, также, сняв шапки, перекрестились. Но в следующую минуту капитан пожалел, что ошвартовался в Самаре, так как появившийся на мостике Мейрер заявил, что теперь и он сам, и пароход, и вся команда реквизированы Народной армией. Немного поворчав, капитан сдался. Двум матросам из команды парохода все же удалось удрать, но и оставшихся было вполне достаточно.

Чехи погрузили на пароход три пулемета, погрузились сами, и около восьми часов утра пароход под командованием Мейрера отвалил от пристани и пошел в свой первый боевой поход.

Маленький пароходик быстро шел вниз по течению, а комфлота важно расхаживал по мостику и обдумывал способы захвата баржи. Хорошо бы, чтоб баржа не охранялась и на ней находилась бы лишь маленькая команда «Ваняев» (так называли волжских матросов) с «Водоливом», то есть капитаном баржи. Тогда вся экспедиция свелась бы к буксировке баржи в Самару. А если баржа охраняется красными? Вот тогда положение становилось серьезным. Мука и другой сухой груз на Волге перевозились в деревянных ящиках с очень высоким надводным бортом, доходящим буксиру до мостика, а то и выше, в зависимости от загрузки. А у Мейрера буксир был совсем крохотный и мостик его, соответственно, низкий. Да и пулеметный и ружейный огонь с парохода вряд ли может нанести существенный вред шестидюймовым деревянным бортам баржи, в то время как за легкими надстройками пароходика и за его тонкими бортовыми листами укрыться от пуль было невозможно. Поэтому длительная перестрелка недопустима, тут будет явное преимущество красных. И Мейрер рассудил, что единственно верное решение в этом случае – абордаж!

Вскоре показалась и баржа. Мичман Мейрер приказал всем чехам спрятаться вниз, пароходику придать обычный мирный вид, а машинной команде развить полный ход и сначала пройти мимо баржи, а затем, сделав полный поворот, с полного же хода подойти к ее борту. В этот момент чехи уже выскочили наверх. Буксир, ударившись о борт баржи, сразу же отскочил метров на 10, однако Мейреру и нескольким чехам в момент удара удалось перескочить на баржу. Сопротивления оказано не было, красный караул на барже был просто пьян и совершенно не понимал, что происходит. Комфлота даже несколько разочаровался – как просто прошла задуманная им гениальная операция.

Баржу взяли на буксир и привели в Самару. Накормили всех голодающих русских и чехов, а оставшуюся муку сложили в амбары.

Через несколько дней чешский штаб приказал перевести батальон пехоты к Ставрополю – следующему городу, расположенному вверх по Волге. Для этого перехода мичман Мейрер, осмотрев все суда, стоявшие на якоре, выбрал два буксира и один пассажирский пароход. Буксир «Фельдмаршал Милютин» комфлота отобрал не зря. Это был один из самых больших и мощных пароходов на Волге. Другой буксир – «Вульф» – был несколько поменьше.

Появилась у белой флотилии и своя авиация. Еще 4 июня у железнодорожной станции Липяги (под Самарой) моряки гидродивизиона на своей базе «Фельдмаршал Суворов» пытались прорваться к красным, но чехи огнем с берега заставили «Суворова» выброситься на мель. Было убито свыше ста матросов, лишь нескольким из них удалось прорваться в Симбирск на катере «Фрам». Самолеты гидродивизиона стали добычей чехов. Все офицеры дивизиона перешли на сторону белых.

Замечу, что на территории как красных, так и белых судовые команды, не говоря уж о капитанах и лоцманах, крайне неохотно шли воевать. Тут сказался и их относительный материальный достаток, и пропаганда эсеров и меньшевиков, которые еще весной 1918 г. предложили объявить Волгу нейтральной территорией, а речникам заниматься своими прямыми обязанностями и не участвовать в Гражданской войне.