Последняя милость - Луиз Пенни
Шрифт:
Интервал:
— Вы нашли своего убийцу, старший инспектор?
— Да, — лаконично ответил Гамаш, но по его интонации Эм поняла, что ему еще есть что сказать. Она ждала продолжения, однако его не последовало. Тогда Эм решила задать следующий вопрос.
— Может быть, вы нашли там еще что-то?
— Бога, — просто ответил Гамаш. — В закусочной.
— И что он ел?
Вопрос был настолько неожиданным, что Гамаш на мгновение растерялся, но потом весело рассмеялся.
— Лимонный торт с меренгой.
— Вы уверены, что это был Бог?
Их разговор протекал совсем не так, как планировал старший инспектор.
— Нет, — признал он. — Это вполне мог быть обычный рыбак. Особенно если судить по его одежде. Но он посмотрел на меня с такой нежностью и любовью, что у меня перехватило дыхание.
Ему очень хотелось отвести глаза и опустить взгляд на свои руки, которые лежали на деревянной поверхности стола. Но Арман Гамаш не поддался искушению. Он продолжал смотреть прямо на Эм.
— И что Бог сделал? — очень тихо спросила она.
— Он доел торт, повернулся к стене и начал ее тереть. По крайней мере, мне так показалось. Потом он повернулся ко мне с такой лучезарной улыбкой, что все мое существо наполнилось радостью.
— Мне кажется, вы вообще умеете радоваться жизни, инспектор.
— Я счастливый человек, мадам. И самое главное, что я об этом знаю.
— C’est çа[72]. — Эм кивнула. — Главное — знать, что ты счастлив. Ужасно такое говорить, но я стала по-настоящему счастлива лишь после того, как погибла моя семья.
— Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду, мадам.
— Их гибель сильно изменила меня. И наступил момент, когда я как вкопанная стояла посреди гостиной и не могла сделать ни шагу. Ни назад, ни вперед. Поэтому я спросила вас о буране, старший инспектор. Я испытывала похожие ощущения. В течение многих месяцев меня окружала белая мгла. В конце концов я оказалась в точке, из которой не было выхода. Я готовилась к смерти. Чувство потери стало настолько невыносимым, что дальнейшая жизнь не представлялась возможной. Я не могла двигаться. Я полностью потеряла ориентацию. Как вы во время бурана. Только в моем случае тупик был метафорическим. Им стала моя собственная гостиная. Я заблудилась в самом родном, самом знакомом месте.
— И что произошло?
— Раздался звонок в дверь. Я помню, как стояла посреди комнаты и не могла решить, что мне делать — открыть дверь или покончить с собой. Но звонок зазвонил снова, и, наверное, сработал условный социальный рефлекс. Я заставила себя подойти к двери и открыть ее. И на пороге стоял Бог. Кстати, в уголке его рта были крошки лимонного торта с меренгой.
Глаза Гамаша расширились от изумления.
— Я пошутила, старший инспектор. — Эм улыбнулась и накрыла его руку своей маленькой ладошкой. Гамаш готов был первым посмеяться над собственной доверчивостью. — Это был дорожный рабочий, — продолжала Эм. — Ему нужен был телефон. В руках он держал дорожный знак.
Она замолчала и перевела дыхание, собираясь с силами. Гамаш ждал. Он надеялся, что надпись на знаке не была чем-то вроде «Конец близок». Казалось, что все окружающие их предметы и люди куда-то исчезли и во всем мире осталось лишь два человека — хрупкая, миниатюрная Эмили Лонгпре и Арман Гамаш.
— На знаке было написано «Впереди лед».
Они снова ненадолго замолчали.
— Когда вы поняли, что перед вами Бог?
— А когда горящий куст превращается в неопалимую купину? — вопросом на вопрос ответила Эмили, и Гамаш кивнул. — Мое безысходное отчаяние прошло. Горе, конечно, осталось, но будущее больше не представлялось мрачным и безнадежным. Я почувствовала огромное облегчение. В тот момент я обрела надежду. И ее подарил мне этот незнакомец с дорожным знаком в руках. Я знаю, что это звучит нелепо, но внезапно окружавшая меня столько времени мгла рассеялась.
Эм снова задумалась, но на этот раз на ее губах заиграла легкая улыбка.
— Матушка была вне себя от досады. Ей пришлось проехать полмира, чтобы в Индии найти Бога. Она отправилась в Кашмир, а я отправилась открывать дверь.
— Вы обе проделали долгий путь, — сказал Гамаш. — А как насчет Кей?
— Кей? Я не думаю, что она вообще искала Бога. Мне кажется, она боялась. В этом мире вообще много вещей, которых боится Кей.
— Клара Морроу изобразила вас как Три Грации.
— В самом деле? Однажды мир откроет для себя эту женщину, и тогда все увидят, какой она потрясающий художник. Клара обладает даром видеть то, чего не видят другие. Она видит лучшее в людях.
— И она, несомненно, увидела, как вы трое любите друг друга.
Эм кивнула.
— Я действительно люблю Кей и Матушку. Я вообще люблю все это.
Кей обвела взглядом залитый солнцем зал бистро, задерживая его на огне, весело потрескивающем в очаге, на Оливье и Габри, разговаривающих с посетителями, на ценниках, свисающих со столов, стульев и подсвечников. Однажды Габри разозлился на Оливье и обслуживал клиентов, нацепив ценник на себя.
— С того самого дня как я открыла дверь, моя жизнь стала совсем другой. Я счастлива. Я всем довольна. Забавно, правда? Мне пришлось побывать в аду, чтобы обрести счастье.
— Люди почему-то считают, что из-за своей работы я обязательно должен быть циником, — неожиданно для самого себя заговорил Гамаш. — Но они ничего не понимают. Все происходит точно так, как вы сказали. Я знаю, что такое ад. Я постоянно заглядываю в потайные уголки в душах людей. В те, которые они скрывают даже от самих себя. В те, где во мраке прячутся самые зловонные и кровожадные чудовища. Моя работа заключается в том, чтобы находить людей, которые отнимают чужие жизни. А для того чтобы это сделать, мне необходимо понять, почему они это делают. Поэтому мне приходится проникать в их души и заглядывать в эти потайные утолки. Но когда я снова выхожу из мрака на солнечный свет, мир кажется еще более прекрасным, более светлым, более привлекательным, чем был до этого. Когда знаешь, что такое зло, умеешь ценить добро.
Эмили кивнула.
— Но дело не только в этом. Вы любите людей, старший инспектор.
— Да, я действительно люблю людей, — согласился Гамаш.
— Так зачем ваш Бог поворачивался к стене?
— Он писал.
— Бог писал на стене закусочной? — недоверчиво спросила Эм. Хотя почему, собственно, она усомнилась в словах Гамаша? В конце концов, ее Бог разгуливал с дорожным знаком в руках.
Гамаш кивнул и вспомнил, как красивый седеющий рыбак остановился в дверях пропахшей морем, полной мух закусочной, обернулся и еще раз улыбнулся ему. На этот раз его улыбка была не лучезарной, как несколько минут назад, а просто теплой и успокаивающей, как будто он хотел сказать, что все понимает и что все будет хорошо.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!