Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская

Дисциплина

Дисциплина у нас строжайшая, и все разговоры о том, что хирурги пьют больше, чем кто-либо другой — полная глупость. За тридцать лет работы в хирургии я не видел ни одного пьяного хирурга во время его дежурства. У нас же отделение экстренной хирургии, мы оперируем и днем и ночью, у нас такого просто не может быть. Ситуация, которая прогремела в одной из челябинских больниц, позорная, и мы, врачи, это переживаем. Не знаю, как такое могло произойти, но мне совсем не хочется, чтобы люди думали плохо про всех врачей из-за одного этого случая.

Интуиция

Интуиция у врача — это знания, умноженные на опыт. Мне сразу видно, как пойдет болезнь. И мне сразу видно онкологических больных, но в таких случаях всегда радуюсь, если ошибаюсь. Недавно привезли больного — картина рака желчного пузыря, флегмонозный холецистит. Я сам делал операцию, все удалил. Когда пришли анализы и оказалось, что рака нет, я обрадовался. Меня радует, что после медицинской академии к нам приходит много молодых ребят, которые искренне хотят учиться и быть настоящими врачами. Стараюсь передать им весь свой опыт, а они как губка его впитывают. Потом это пригодится им в жизни.

Жизнь

Жизнь — она или есть, или ее нет, промежуточного не бывает, это я вам как врач говорю. За тридцать лет практики я сделал около пяти тысяч операций, за каждой операцией — человеческая судьба, и я лучше других знаю, как люди умеют бороться за жизнь. Вот сейчас только что закончилась операция — женщине 63 года, и эта операция у нее уже четвертая за последние два года. Но она умница, она мужественно все выдерживает, хотя у нее очень серьезный диагноз. Как только человек понимает, что жизнь одна, ему не хочется терять зря ни секунды.

Корни

Я родился в Троице-Скановом монастыре в Пензенской области. Когда основан монастырь, определить трудно, но известно, что в семнадцатом веке там был пожар, после которого мало что уцелело. Особо почитаемой святыней в этом монастыре является икона Божией Матери, именуемая «Трубчевская», которая была написана монахом мужского монастыря в 1765 году. В тридцатые годы прошлого века монастырь был разрушен, и в кельях, где жили монахини, сделали общежитие. Когда мои родители поженились, они получили в этом общежитии комнату. В этой комнате мы и прожили до шестьдесят первого года, а потом переехали на Урал. А монастырь, кстати, сейчас снова действующий — в девяностых годах его восстановили, и он теперь женский.

Латынь

Как говорит мой коллега Дмитрий Борисович Асабин, нецензурная лексика во время операции — это латынь.

Мама

Мама — это мама. Ее не стало шесть лет назад, но она всегда со мной рядом. К маме за мудрым советом ходила вся деревня, и мама всем старалась помочь, как могла. Они с отцом жили очень дружно, радостно, отец был заводилой, он мог собрать четыре семьи и предложить всем переехать с одного места в другое. Так мы переехали из Пензенской области на Урал — это отец всех уговорил. Когда он умер, а случилось это от врачебной ошибки — фельдшер не смогла распознать инфаркт вовремя — мама собрала всех нас и сказала: «Дети, я хочу, чтобы вы стали врачами». И хотя моей мечтой было — стать военным, я не мог не послушать мать. И мы, все пятеро ее детей, стали врачами, как она хотела. Один брат — гинеколог, второй — ветеринар, одна сестра — педиатр, вторая — фельдшер. Ну а я — хирург, как вы уже поняли.

Неординарная ситуация

Каких-то особенных неординарных ситуаций не припомню. Я же хирург, поэтому готов к любой ситуации. Главное — не суетиться. Если на улице вижу человека, которому нужна помощь, всегда останавливаю машину и подхожу к нему. Однажды приехал в гости к своему другу, полковнику спецназа Владимиру Павловичу Портнягину, а он лежит и неважно себя чувствует. Я сразу же все понял, вызвал скорую и шепотом говорю врачу: «Это инфаркт, быстренько сделай электрокардиограмму». Хотя обычных признаков инфаркта не было, я оказался прав. Интуиция меня не подвела. Только до сих пор переживаю и виню себя, что не почувствовал этого на расстоянии.

Операция

Хирурги нашей больницы умеют оперировать всю ургентную патологию. Мой «конек» — это желчная хирургия: операции на печени, поджелудочной железе и желчные патологии. Здесь я как рыба в воде.

Приметы

Каких-то специальных примет и суеверий у меня нет. Многие хирурги не оперируют своих близких, а я это делаю, потому что мне так спокойнее. Когда у сына не так давно случился аппендицит, мой коллега сказал: «Геннадий Павлович, не волнуйтесь, я сам все сделаю», но я все равно стоял рядом. Тещу оперировал сам, жене рану на руке зашивал сам. Если уж говорить о приметах, то так получилось, что когда иду перед операцией мыться и переодеваться, вешаю свой рабочий халат только на пятый номер. За много лет все об этом знают, и если вдруг случайно эта цифра оказывается занятой, молча убираю чужой халат на другое место, особенно перед сложной операцией.

Ретроградная амнезия

Иногда она бывает после наркоза. Человек может забыть то, что было перед операцией. Пациенты, особенно женщины, часто спрашивают: «Геннадий Павлович, а почему я вас не видела в операционной?» Шучу в ответ: «Так меня там и не было». Хотя я подержал ее за руку перед операцией, посмотрел в глаза, но она этого не помнит. Такое случается. Не часто, но случается. Это свойство наркоза.

Собаки

В нашей семье всегда были собаки — сначала двортерьер, потом болонка, потом чау-чау Рона. Она прожила восемь лет, и когда два года назад ее не стало, мы с женой решили больше собак не заводить — слишком сильная привязанность и слишком сильная боль от потери.

Усталость

Бывает усталость, бывает депрессия, но у меня так устроен организм, и я настолько фанатик своего дела, что даже усталый умею мобилизоваться. Бывает обидно, когда люди пишут жалобы. Недавно оперировал одну красивую женщину, все прошло хорошо, а она написала жалобу на медсестру в приемном покое. Спрашиваю у нее: «Зачем вы это сделали?» Она отвечает: «Так это же не на вас, Геннадий Павлович». Странные люди. Знаете, у хирургов есть один из любимых анекдотов: спускается с неба Бог в облике врача, заходит в палату к человеку без ног и спрашивает его: «Чего ты хочешь больше всего на свете?» — «Хочу, чтобы у меня были ноги», — отвечает больной. Бог исполняет его желание и исчезает. Через минуту пациент хлопает себя по ногам и говорит: «Ну что это за врач, даже давление не измерил!»

Хирургия

Чтобы стать хорошим хирургом, нужно обязательно поработать в экстренной хирургии. Когда ты идешь на перитонит или на ножевое ранение, ты не знаешь, что тебя ждет, и все зависит от твоих находок и от состояния пациента. Поэтому хирурги экстренной хирургии на голову выше всех остальных. В Америке, например, славятся нейрохирурги и кардиохирурги, в Германии — хирурги, которые умеют оперировать на поджелудочной железе. У нейрохирургов в Америке очень узкая специализация: один оперирует на левом мозжечке, другой — на правом, третий — на лобной доле. У нас такого разделения нет. В экстренной хирургии мы оперируем все.