Мертв только дважды - Антон Чиж

Они сидели в служебном кафе Управления. Карой что-то рассказывал, но Габриель не слушала. Она думала, как лучше провести операцию. Подождать, чтобы Лунный Ветер совершил кражу, и взять его с поличным или, не давая ему шанса улизнуть, накрыть сразу? Конечно, он может не успеть взять что-нибудь, но это не проблема: его отпечатки появятся там, где будет надо. Ничего сложного. Да, надо брать сразу. Второго шанса не будет.

Карой заметил, что разговаривает сам с собой. Тихонько коснулся ее руки.

— Жанна?

Габриель была не из тех женщин, что вздрагивают от прикосновения.

— Я тебя слушаю, Карой…

— Правда?

— Конечно… Все это интересно, но уже не имеет значения.

— Почему? Агент говорит, что вот-вот получит неопровержимые доказательства…

— Может не спешить, — сказала Габриель, отпивая безалкогольное пиво.

Инспектор не ожидал такого поворота разговора.

— Остановить операцию?

— Зачем? Пусть делает, что сможет…

Карой отодвинул тарелку.

— Я чего-то не знаю?

— Задай этот вопрос самому себе.

— Как прикажете, комиссар…

Габриель крепко сжала его пальцы. Она знала, что старые воспоминания еще сильны.

— Карой, дорогой… Сегодня вечером мы возьмем Лунного Ветра.

Он не готов был принять такую новость.

— Этого не может быть.

— Может, Карой, может.

— Где?

— В особняке князя Польфи.

— Как ты узнала?

— Не так важно. Важнее другое: князь будет проводить закрытый аукцион, распродавать свою коллекцию. Лунный Ветер точно будет там…

— В качестве участника аукциона?!

Бедный Карой, совсем не умеет мыслить нестандартно.

— В качестве вора, дорогой, — сказала она, отпуская его руку.

Инспектор был обескуражен.

— И что нам делать?

— Вызывайте полицейский спецназ, офицер Карой, — ответила комиссар Габриель. — Нам понадобятся все…

14 мая, суббота

Будапешт, проспект Андраши

Сувенирный магазин

15.01 (GMT+1)

От туристов было не протолкнуться. Не обращая внимания на гневные взгляды жены у кассы, Янош бросил покупателей и отвел в самое секретное место: мастерскую. С гончарным кругом и муфельными печами. Сувениры, готовые разлететься во все страны мира, ждали своей очереди на стеллажах.

Широким жестом Янош обвел свои владения.

— Выбирай!

Мечик обошел коридоры между стеллажами и не обнаружил подходящий экземпляр. Нужного размера не было. Выбирать не из чего.

— А побольше?

Янош разгладил ус, который производил неизгладимое впечатление на туристок, особенно из Японии.

— Побольше? Надо делать…

— Сколько потребуется времени?

— День вылепить, высушить, потом обжиг, потом раскрасить… Дня три.

— А если надо прямо сейчас? За любые деньги…

— Точно за любые?

— Не сомневайся…

Мастер поманил в дальний угол, где широкая холстина что-то покрывала, и сдернул материю. Тесной толпой стояли кувшины.

— Бери любой…

Щедрость объяснима: глиняные стенки пересекали трещины, горловины со сколами. Брак производства. Мечик выбрал самый крупный кувшин, попросил заделать трещины хоть сырой глиной и придумать что-то вроде затычки. Для большей убедительности натереть грязью.

Такой заказ Янош принимал впервые.

— А два заберешь?

— В следующий раз.

— А то дам скидку за вывоз мусора: место занимают, а выбросить жалко. Упаковку фирменную сделать?

— Да, из той старой холстины. Замотай и запачкай, чем только можешь. Хоть углем обваляй. И положи в твой большой бумажный пакет с ручками.

— Как скажешь, испанец… Желание клиента — закон.

Мечик достал из рюкзака пачку наличности.

— Сколько должен, Янош?

Мастер отмахнулся.

— Убери деньги, Карлос… Ты хороший человек. А хорошие люди должны в наше мутное время помогать друг другу. Я так думаю…

И он подмигнул. Хитрым цыганским подмигиванием.

— Я твой должник, Янош, — сказал Мечик.

— Да уж, с тебя должок: как-нибудь расскажешь, кому умудрился пристроить битый кувшин. Погляжу: такому торгашу, как ты, даже моя жена в подметки не годится.

— Еще мне нужен кассовый чек.

— Тогда пойдем, выбьем тебе бумажку. Раз такой честный…

Мечик не стал разочаровывать мастера. Иногда хорошие люди должны врать друг другу. Потому что правда бывает странной, как ложь.

14 мая, суббота

Будапешт, отель «4 seasons»

16.54 (GMT+1)

Все признаки, что иранцы затеяли двойную игру. Когда было надо, господин Шер звонил чуть не каждый час. А теперь больше суток не дает о себе знать. Не требует советов и действий. Даже взять в оборот девку-журналистку. Другой знак более тревожный: маячки работали неправильно. Один замолчал, два других разошлись в разные стороны. То, что Мечик их сбросит, Вагнёр не сомневался. На это строился весь расчет, о котором господин Шер ничего не знал. Он видел их передвижение и должен был сразу поднять тревогу. Но иранец молчал. Это означало одно: каким-то образом он договорился с Мечиком. Теперь Вагнёру готовят ловушку. Что закономерно: он слишком много знал.

Бунты заказчиков иногда случались. Редко, но случались. Самые наивные пытались получить информацию и не заплатить. Более умные попробовали сдать его полиции. Те, кто считал себя хитрецами, платили половину, а потом водили за нос. Конец любого непослушания был один: наказание. Чтобы заказчик горько пожалел о собственной глупости. Ну, и другим неповадно было. Большинство из тех, кто решил поиграть с Вагнёром, давно гниют в земле. Или пошли на корм рыбам. Вагнёр считал, что договор незыблем. Он всегда исполнял взятые обязательства. От заказчика требовалось одно: платить. Сколько договорились. И тогда никаких проблем.

Он еще раз убедился, что нарушать свои принципы нельзя. Особенно наработанные опытом. Нельзя сближаться с заказчиком, тем более подпускать его к себе. Исключительный случай в Будапеште заставил изменить главному принципу. Теперь надо решать еще один вопрос.

Вагнёр сидел в одном халате, посматривал на планшет, где по карте города разбегались точки маячков, и краем глаза следил за новостями немецкого канала: ZDF обсасывали вчерашний взрыв на вокзале Келети. Новости интересовали с практической точки зрения: в одной из ячеек лежал его чемоданчик со снайперской винтовкой. Вагнёр вглядывался в экран, пытаясь понять: в какой галерее камер произошел взрыв. Понять трудно: самые важные кадры были сняты дрожащими руками случайных свидетелей. Телевидение к очагу взрыва не подпускали.