Букет кактусов - Лариса Уварова

В комплекс подготовки, помимо обычных дорожных припасов и снаряжения автолюбителя, входили документы на имя Ивановой Марии Петровны, шестидесяти восьми лет, и гримерный набор, с помощью которого Саша Александрова должна была на время обратиться в старушку. Мало ли какие неожиданности могли возникнуть в дороге!

– Если не будете занудой, матушка, – Вано шутливо поклонился, – обещаю в точности исполнить последний сыновний долг. Просто не дождусь, когда сбуду тебя с рук, старая карга!

– Тогда уж вези сразу в дом престарелых, сынок!

Они выехали ни свет ни заря и без всяких приключений покинули Москву все на той же доброй старой «Ниве». В дороге тоже не случилось ничего примечательного – если не считать, что Стас вдруг отчего-то стал опять немногословным и даже угрюмым, как в первые дни их знакомства. В девять вечера, обогнув стороной губернский город, машина уже отсчитывала спящие за своими палисадниками хатки на окраине Звенигорска, ничем не отличающейся от деревенского пейзажа. Александра примолкла, щемящая, пронзительная грусть сжала ей сердце.

Можно было не опасаться, что кому-нибудь станет известно об их прибытии раньше утра, в таких городках девять вечера, да еще в январе, приравнивается к глубокой ночи. Лишь в двух-трех окнах родного дома еще горел свет.

– Запри машину и не беспокойся, в нашем дворе с ней ничего не случится, – прошептала Александра, которая уже успела размотать свой старушечий платок и снять грим с помощью косметического молочка.

У нее и в мыслях не было, что ее водитель не останется переночевать после такого-то переезда... Стас коротко ответил, чтобы она поспешила, и взял небольшую дорожную сумку Александры, которую сам же купил для нее вместе со всем содержимым. Все ее вещи – кроме того, что было на ней в день «трагической гибели», – так и остались в квартире Марины Воронковой.

Как и тогда, в свой осенний наезд, она перво-наперво обошла свое нежилое жилье, окинула его ностальгическим взглядом блудной дочери. Только сейчас оно не вызвало у Саши того острого, болезненного приступа жалости к себе. Теперь она могла без слез смотреть в свое прошлое и знала, что ее ждет в будущем. Это опять была новая, другая Саша Александрова.

– Вот и все, детка, – услышала она за спиной. – Ты дома. Думаю, я тебе больше не нужен.

Девушка порывисто обернулась.

– Как? Разве ты не останешься до утра?

– До утра – нет. Будь здорова, детка.

– Но как же... Куда ты поедешь? Ты же устал!

– Ерунда. С моим пламенным мотором до Отмашки час езды. Ремонт там закончен – сплошной шик и блеск. Ты еще и вещички не распакуешь, а я уже буду спать как младенец в собственной кроватке. Ну, бывай, детка!

Он неуклюже протянул ей пятерню, и Саша машинально пожала его огромную лапу. Вано повернулся к двери...

И вдруг Александра поняла – она не хочет, чтобы он уходил. Она не может себе представить, что этот человек уйдет навсегда!

– Стас...

Он остановился.

– Подожди, Стас. Останься...

– Не понял?

– Останься со мной. Пожалуйста...

– Детка, ты имеешь в виду... тебя и меня?

Саша разозлилась на его медвежью непонятливость.

– Уж конечно не соседа! Я прошу тебя остаться, и ты это прекрасно понял. Ты же этого хочешь, разве не так?

Какой-то вредный черт подзуживал его: «Не поддавайся, Вано! Она посмеется над тобой – значит, посмейся над ней первый. Ответь так, как ты умеешь. Скажи: „С чего ты взяла, детка?“

Он послал черта в нокаут. Он вернулся и остановился почти вплотную к девушке. Посмотрел ей прямо в глаза.

– Ты выйдешь за меня замуж, Александра?

– Замуж?!

Внутри у нее все перевернулось от этих простых слов.

«Как странно! Еще никто и никогда не говорил мне такого. Даже Рэй... А я, выходит, только и мечтала о предложении надеть на шею обычный бабский хомут?! И именно теперь, когда его услышала, – должна отказаться».

– Не прикидывайся глухой, детка. Но прежде чем ответишь, я хочу, чтобы ты знала, я останусь с тобой или насовсем, или никак. Если я останусь, тебе придется стать моей женой и нести этот крест до конца моей жизни. А прожить я намерен долго, так что не рассчитывай от меня отделаться! Тебе придется принять меня таким, какой я есть, с моей бородой, трубкой и пивом, с моим ночным храпом и неожиданными исчезновениями из дому, с моими дурными манерами и странными знакомствами. Мне сорок четыре года, и мне уже поздно меняться, детка! Я мог бы сказать, конечно, что союз со мной определенно будет иметь и свои положительные стороны. Но предпочитаю, чтобы ты узнала об этом не с моих слов, а из собственного опыта. И я хочу, чтобы ты дала мне ответ здесь и немедленно, у тебя было достаточно времени, чтобы прицениться к товару, который я тебе предлагаю. В противном случае я уйду, и ты меня больше не увидишь. Надеюсь, я выразился ясно?

– Ты... Ты ужасный тип! Деспот и собственник... Я совсем не имела в виду замужество, понимаешь? Я – и вдруг замуж, да это же просто смешно! Мы с тобой такие разные, и вообще... На кой черт я тебе сдалась?!

– Это уж мое дело. Кстати, мы с тобой – те самые два сапога, которые пара, но ты, безусловно, можешь иметь на сей счет свое мнение. Я жду ответа.

– Нет. Замуж я не могу.

Он кивнул, как будто даже удовлетворенно.

– Так я и думал. Мне не следовало бы протягивать лапы к драгоценному брильянту, которым владел черный принц. Даже мертвый, этот парень продолжает держать тебя. Прощай, детка.

И Вано быстро пошел к двери. Он был уверен, что в спину ему полетят проклятья. Но полетело совсем другое...

– Погоди ты, дурак! Дело не в этом. У меня... у меня будет ребенок.

Широкая спина замерла в прихожей.

– У тебя будет ребенок?..

– Да. Я беременна, Стас! Теперь ты понимаешь, почему я не могу...

– Но это же здорово, детка!

– Ты не понял. Это будет черный ребенок, ребенок Рэя. Неужели не ясно?!

– Ты могла бы этого не говорить, я вроде не дурак. Если это единственная причина, можешь о ней забыть.

– Что?! Ты пытаешься меня убедить, что хочешь этого ребенка? Что тебе будет наплевать на косые взгляды и ухмылки, на легенды о твоей благоверной, на намеки насчет рогов и на все прочее?

– Я тебя ни в чем не пытаюсь убедить, детка. Я просто говорю тебе, как будет. Мне действительно наплевать на все это, с моей благоверной я как-нибудь разберусь сам. И я правда хочу твоего ребенка, Александра. Я хотел бы его не меньше, даже если б он был не черный, а серо-буро-малиновый. Он будет моим точно так же, как и твоим. Только я надеюсь, детка, что на этом мы с тобой не остановимся, правда?..

Потом они стояли обнявшись посреди большой пыльной комнаты с зачехленной мебелью, и Александра прятала мокрое лицо на груди у Стаса, вдыхая его мужской табачный дух, который стал теперь для нее родным. Ей казалось, что она – маленькая лодочка, затерявшаяся в океане и наконец-то прибившаяся к земной тверди, к спасительному утесу. Только утес этот был горячий и полный жизни.