Метро 2033. Отступник - Евгений Шкиль

Нуклеары, за ними пара десятков «прощенных», а затем и остальные люди, положив правую руку на плечо впереди стоящего, выстроились в длинную цепочку, конца которой Олег не увидел, потому что Каур, подмигнув: «Пользуйся привилегией, ты же новичок в общине!» — отвела его в самое начало. Достаточно быстро они продвинулись к тройной колонне, над которой парил ангел-защитник города. Там уже пылали три огромных костра; возле них каждый получал ритуальную еду. Несмотря на большое число участников праздника все действо причащения проходило в абсолютном молчании, и только слова руководителей общины разносились в торжественной тишине.

Когда настала очередь новоиспеченного нуклеара, он, взяв с широкого стола миску, подошел к вождю, сменившему свои обычные черные штаны и рубашку на такие же, но белоснежные, что выглядело очень празднично.

― Пусть всегда будет племя сытым, — проговорил Кислов, кладя кусочек зажаренного мяса.

Затем Олег повернулся к судье.

― Пусть всегда будет племя сильным, — сказал Дрожжин, отрывая от большого каравая кусок и протягивая хлеб.

Но, увидев шамана, юноша опешил, настолько наряд Заквасского был непохож на все, что доводилось видеть Олегу прежде. Черный пиджак, спереди доходивший до талии, на спине спускался до колен двумя фалдами, наподобие хвоста ласточки; черные узкие брюки были отделаны атласными лампасами; кипенно-белая рубашка вместо воротника имела какой-то платочек, завязанный вокруг шеи наподобие крылышек бабочки, но несомненно, самой удивительной деталью была конструкция на шамановой голове: Олегу сперва показалось, что это жестяная труба, но потом он решил, что все-таки это совершенно диковинная шляпа. Заквасский улыбнулся, оценив произведенный эффект, и подал юноше раскуренную трубку с измельченными киндеровыми листьями.

― Пусть никогда не потеряет племя покровительство духов, — произнес Ян.

Олег затянулся, закашлялся, но Заквасский показал жестом, что очередь задерживается, и Каур потащила юношу на лужайку. Они выкурили трубку, передавая ее друг другу, что очень понравилось Олегу, а потом быстро расправились с едой, и теперь он с любопытством озирался. Предметы, как и в прошлую ночь, приобрели непривычную резкость. Люди и нуклеары, усаживаясь вокруг памятника, двигались замедленно, их жесты были изумительно плавными, а негромкие слова, казалось, плавали рядом с говорящими. Вдруг мир резко посветлел, запузырился миллионами маленьких ярких точечек; несколько секунд спустя мрак вновь накрыл поляну, а потом все снова озарилось сиянием.

― Не пугайся, — услышал Олег незнакомый голос, — это океан майи, в котором мы все живем, ты видишь его волны.

Юноша посмотрел на Каур, сидящую рядом.

― Что такое океан майи?

― Так говорит шаман, — пожала плечами мулатка и улыбнулась. — Океан майи, океан иллюзий, океан жизни и смерти...

Олег коснулся щеки девушки.

― Ты жестоко красива... — юноша задумался: как же правильно ее назвать.

Сперва Олег хотел сказать «любимая», но потом вспомнил, что теперь они из одного клана. Каур негромко засмеялась. Юноша словно впервые увидел ее. Да что там... он, простой смертный, впервые видел смеющуюся юную богиню, прекрасную до безумия, рвущую на части душу. Она с изящной легкостью играла его сердцем, и было во всем этом столько боли и столько сладости!

― ...сестричка, — Олег потянулся к ней, но нуклеарка прохладными пальцами коснулась его горячих губ и прошептала:

― Я Каур Обжигающая, и сегодня я буду твоей проводницей на Празднике Откровения. Смотри, не пропусти важный момент! — она указала куда-то вверх. — Ради него многие сюда и приходят.

Олег повернулся и остолбенел: ангел, стоявший на верхушке трех колонн, вдруг взмахнул крыльями. Послышался гул, и люди протянули руки к памятнику.

― Прощения!.. прощения!.. прощения!.. — повторяли они нараспев.

― Тот, кого коснется Защитник города, — шепнула Каур, обжигая горячим Дыханием щеку Олега, — будет прощен.

― Прощен? — переспросил юноша, с изумлением наблюдая за летящим ангелом, который (Олег это знал совершенно точно) еще пару часов назад был просто статуей из металла. — Что значит — прощен?

― Наши родители, — Каур почти касалась губами его уха, — все, кто жил до Великой Катастрофы, за исключением Саши, вождя, судьи, шамана и его жены, были прокляты за ужасные преступления. Но Защитник может даровать прощение...

Ангел бесшумно, почти касаясь голов, покружил над толпой, а потом резко взмыл вверх в ночную тьму. Над набережной разнесся вздох разочарования.

― ...но так бывает очень редко, — с грустью сказала мулатка.

Участники праздника поднялись со своих мест и начали расходиться.

Одни останавливались, сбиваясь в небольшие группки, другие разговаривали сами с собой, а третьи, опустив головы, молча разбредались прочь.

― Что теперь? Все кончилось и надо идти домой? — спросил юноша.

― Что ты! Все только начинается, ночь праздника полна чудес и какие-то из них ты можешь увидеть, — ответила нуклеарка, протянув руку к огромной оранжевой луне, встающей из моря. — Мы будем гулять всю ночь, если повезет, встретим духов, может быть, даже поговорим с ними, но этого никогда не узнаешь заранее. Сперва пойдем к Иноземцу, он произнесет пророчество.

Олег заглянул в кошачьи глаза Каур, и ему показалось, что они сверкнули огнем, как многочисленные костерки, что озаряли набережную, и к которым со всех сторон слетались ночные мотыльки, вспыхивая на мгновение и падая на землю обугленными комочками. Он тоже без оглядки летел навстречу манящему пламени в девичьем взгляде... и без сожалений, но с удовольствием сгорел бы заживо в объятьях темнокожей богини.

Парень снова потянулся к любимой, но она, озорно засмеявшись, увернулась от его рук, а потом прижалась к спине, обняла за плечи и прошептала:

― Не торопись, братик. Сегодня волшебная ночь, когда нарушаются все запреты, когда исполняются заветные желания, когда каждый видит то, что может видеть и не видит того, чего не должен. Но ты торопишь события...

Он хотел бесконечно длить этот миг, а потому крепко схватил ее за руки. Но тут рядом возникла фигура, в которой Олег со смущением узнал Леонида Дрожжина. Впрочем, судья не замечал стоящую пару, потому что глаза его были устремлены куда-то вбок, где по земле скользила густая тень, хотя, юноша не решился бы это утверждать наверняка.

― Всегда, восхищался вашим талантом, Антон Павлович, — сказал Дрожжин, обращаясь к невидимому собеседнику. — Вот так просто все у вас, так складно, и на жизнь смотрите не так, как я. Завидую я вам... Но как бы вы разрешили такой парадокс: с одной стороны, нельзя отказать в помощи, а с другой — знаешь, что эта помощь принесет неисчислимые беды...

― С кем он говорит? — прошептал Олег.