Изгнанники - Михаил Михеев

– И что тебе не нравится? Во все времена власти переписывали историю, только дураки делали это явно, а умные – так, как сейчас.

– Но можно ведь как-то иначе…

– Как? Только ты, пожалуйста, дай точную процедуру.

– Слушай, что ты пристал – я же не специалист в этом.

– Не специалист – ну и не возмущайся тогда, а то уподобляешься кухонным интеллигентам. И, кстати, не я начал разговор.

Пока Воропаев возмущенно пыхтел, пытаясь подобрать слова, незаметно подошедшая сзади Бьянка спросила:

– А кто такие кухонные интеллигенты?

– Это такая секта умственно отсталых людей, считающих себя самыми умными и почему-то решивших, что они – хранители культуры… А ты чего подслушиваешь?

– Я не подслушиваю – это вы тут орете на весь зал, – девушка обиженно вздернула носик, повернулась и, всей спиной выражая возмущение (и как это у женщин получается? загадка природы), гордо удалилась. Соломин проводил ее удивленным взглядом, а Воропаев, очевидно, почувствовав себя отмщенным, жизнерадостно заржал:

– Вот так и рождаются подкаблучники.

– Чего-о? – Соломин резко обернулся. – Ты думай, чего несешь!

– А чего тут думать? Через пару-тройку месяцев девчонка будет вертеть тобой, как хочет. Успокойся, это вполне нормальный процесс, да и тебе давно пора уже остепениться и подумать о наследнике.

– Тьфу на тебя! – капитан повернулся и решительно зашагал к себе, сопровождаемый ехидным смехом товарищей – громким и жизнерадостным Воропаева с женой и сдержанным – Джораева (субординация, однако). До своей комнаты, впрочем, Соломин так и не дошел – на полдороге он остановился, почесал затылок и негромко сказал:

– Костя, знаешь, у меня будет к тебе серьезный разговор.

Смех у Воропаева прошел сразу – судя по тону, разговор предстоял действительно серьезный. Он кивнул, и они с Соломиным уединились на несколько минут в гостевой комнате.

Разговор и впрямь был достаточно серьезным, хотя и несколько неожиданным для Воропаева. Не посвящая товарища в нюансы, он предложил ему, воспользовавшись своими опытом и связями, организовать фирму. Обычную такую фирму, купи-продай все подряд… Просто в ближайшее время, в свете ожидавшегося изменения статуса, ожидалось много всякого разного и интересного, а главное, дешевого. Правда, неизвестно точно, чего. И Черный Новгород для реализации всего этого добра подходил намного лучше, чем Вечный Кипр. Да и потом, если и давать кому-то заработать – так лучше уж своим. Благосостояние киприотов Соломина не волновало совершенно, зато уровень жизни своих товарищей – весьма и весьма.

Воропаев почесал в затылке и попросил пару дней на подумать. Соломин кивнул, соглашаясь, только сказал не слишком затягивать – до отлета вопрос, так или иначе, должен был быть решен. На этой деловой ноте мужчины и разошлись спать.

Ну а на следующий день все они заполучили проблемы – не то чтобы серьезные, зато на ровном месте. И началось все на редкость буднично – вся троица отпускников отправилась в космопорт для того, чтобы сесть в свой бот и вернуться на крейсер. На все про все, теоретически, не больше получаса, включая все формальности. Увы, им пришлось задержаться – на посадку заходил транспортный бот, и что-то у него было не в порядке с двигателями. Во всяком случае, машину массой почти в тысячу тонн мотало так, что Соломину, видавшему виды пирату, стало страшно. Он не боялся выходить один на один против вражеской эскадры, но погибнуть из-за того, что у кого-то проблемы и самому при этом не иметь возможности что-либо изменить, шло в разрез с его жизненной позицией и вгоняло капитана в мрачную меланхолию.

Результат неряшливой посадки был вполне предсказуем. Бот коснулся бетонных плит космодрома, не погасив скорость, да вдобавок под углом. От удара подломились посадочные опоры, и вся эта масса с грохотом рухнула, корпус раскололся… В общем, куча проблем. Правда, тут же объявили по громкой связи, что никто не пострадал, но работа космопорта была парализована наглухо.

Оставалось только ждать, причем довольно долго, и, чтобы хоть как-то скрасить вынужденное ожидание, мужчины отправились в бар, где взяли по бокалу пива, оккупировали столик у окна, из которого открывался неплохой вид на прилегающий к космопорту лес (на то, как заливают противопожарной пеной искалеченный бот, смотреть у них не было никакого желания), и начали обычный для подобных ситуаций разговор ни о чем. Бьянка вначале отправилась побродить по расположенным в космопорту магазинам, но вскоре присоединилась к своим спутникам, разочарованная малым выбором товаров и высокими ценами. Взяв себе сок (она практически не пила, даже вино), девушка уселась за соседний столик – она все еще демонстративно дулась на Соломина. Ну, ее дело – капитана мало трогали чьи-то обиды.

– Эй, красотка, ты чего скучаешь?

Соломин повернулся – ну да, так и есть, к столику, за которым сидела Бьянка, подсаживались трое мужчин, одетые настолько колоритно, что не признать в них французов было сложно. Очевидно, матросы с какого-то торгового корабля, застрявшие, как и они, в порту из-за этой аварии. Здесь, на Черном Новгороде, народ относился к иностранцам намного терпимее, чем в метрополии, – специфика положения. Где-нибудь на Казани-на-Альтаире иностранные матросы вели бы себя максимально аккуратно, чтобы избежать неминуемых проблем, а здесь ничего, приняли на грудь и полезли к девушке знакомиться, не обращая внимания на то, что она им, в общем-то, не рада.

– Да пошли вы, – отмахнулась Бьянка и пояснила, куда французам следовало бы идти. Цветастости выражений позавидовал бы боцман… у которого, похоже, она и научилась этим оборотам. Соломин поморщился – такие слова, услышанные от девушки, его коробили. Пожалуй, стоило заняться ее воспитанием.

Между тем обстановка за соседним столиком малость накалилась. Бьянка попыталась встать, один из французов схватил ее за руку. Девушка влепила ему пощечину, несмотря на невеликий рост, с такой силой, что голова пьяного мотнулась, вскочила, тут же вскочили двое других французов…

– Отставить! – Соломин одним движением оказался рядом, нависая над мелковатыми французами своей мощной фигурой. Сзади сопел в затылок Джораев.

– А пошел ты… – неожиданно совершенно по-русски отреагировал ближайший француз. Соломин даже оторопел – не привык он как-то, что на русских кто-то смеет повышать голос. Очевидно, градусы подтолкнули представителя третьей (а по оценке некоторых аналитиков, и второй) по мощи державы освоенного человечеством космоса забыть, кто здесь самый главный папа. А ведь по-трезвому один вид разгневанного русского, даже не в военной форме, заставил бы француза наложить в штаны. Нахамить русскому! Подумать только, на какие подвиги толкают человека лишние сто грамм! Похоже, сейчас придется учить сопляка, хотя, конечно, не хотелось устраивать здесь дебош.

– Ну-ка, тараканы в беретах, разбежались по углам – и чтобы я вас больше здесь не видел! – в последней попытке разрешить дело без драки, рявкнул он. Обычно такого вот рыка хватало, чтобы шпана любой национальности скромненько сделала бы в штанишки и уползла. Увы, на сей раз фокус не удался – напугать пьяных французов не получилось. При этом Соломин по инерции шагнул вперед, автоматическим движением кладя руку на пояс, где обычно была кобура. Увы, бластера не было – по правилам, его сдавали при входе в космопорт и получали обратно, выходя на летное поле. Сзади его жест в точности повторил Джораев. Однако угроза со стороны штатских (ни на Соломине, ни на Джораеве формы не было, а повседневные комбинезоны были гражданского образца – они были просто удобнее), да еще и безоружных, французов не впечатлила. Их было трое против двоих, и одно это вызвало реакцию атаки.