Пернатый оберег - Алексей Яковлев

Глеб сначала не понял, почему Юлия считает Цезариона, котеночка Клеопатры, названного так в честь сына царицы Египта Клеопатры и Юлия Цезаря, единственным ее сыночком. Ведь утопленных Дэном в поломойном Оксанином ведре Клеопатриных котяточек — и кошечек, и котиков — было приличное количество. Потом догадался: для Юлии царица Клеопатра и кошка Клеопатра в некотором смысле одно лицо.

— Потом Клеопатра взмахнула другой лапой, — продолжала пересказывать свой вещий сон Юлия, — и скипетр, как стрела, вонзился в окно одной из комнат Никиты. Но и этого обиженной Клеопатре показалось мало. Она и короны не пожалела! И корона полетела в апартаменты Марши, но задела их только по касательной, жутко завыла вот так: «У-у-у-у-у», полетела-полетела и угодила прямо в московскую квартиру Изяслава. И вдруг Клеопатра — снова царица Египта, в блеске и славе, с короной на голове и с царскими регалиями в руках, как будто ими и не швырялась, сидит на троне изукрашенном, буравит меня пронзительным взглядом своих прекрасных глаз и с грозно-горьким упреком восклицает: «Фрейлина моя бестолковая! Ты дважды меня не уберегла от смерти ужасной, мучительной! И вот именно за это — чума и погибель на ваши до́мы!» И тут я проснулась и все поняла. Сейчас и тебе растолкую. Ты про реинкарнацию слышал? Теперь у меня нет сомнения, что моя кошка Клеопатра в одной из прошлых жизней была не только колдуньей, но и царицей Египта, а я — ее фрейлиной. Так что я еще тогда провинилась перед своей госпожой… Клеопатра, хоть и была царицей, по своему физическому состоянию все равно оставалась обычной женщиной. А женщины частенько любят попугать своих близких, если им кажется, что те недостаточно их ценят: «Ах, ты не хочешь купить мне малюсенькую собачку — всего за пятьдесят тысяч долларов?! Сейчас побегу и утоплюсь!» И бежит к ближайшему водоему. Естественно, испуганный граф удерживает ее на краю бездны и потом покупает прелестную недорогую собачку или хотя бы твердо обещает в ближайшее время ее купить. А царицу Клеопатру обидел римский император — не оценил! Вот она и хотела припугнуть его змеей. Мол, ах ты так?! Тогда я укушусь змеей, а ты потом всю жизнь будешь мучиться угрызениями совести! Но наслаждаться угрызениями совести обидчика из собственного гроба не очень-то комфортно. Она, по правде говоря, надеялась, что я, реинкарнированная в обратную сторону, схвачу палку и своевременно тресну ядовитую гадину по голове и Клеопатра совсем без драки попадет в «Большой исторический список женщин пылких страстей». А я сплоховала, не смогла вовремя нанести змее спасительный смертельный удар. И Клеопатра хоть и попала в анналы истории, но ценой своей жизни. Такая плата за славу, даже всемирную, немногих устраивает. Клеопатру не устроила! С тех пор она на меня в претензии! Но как-никак, я же была ее любимой фрейлиной, она понимает, что я сплоховала неумышленно. Поэтому покарать меня сурово у нее рука не поднимается и она меня наказывает через гибель моих родных.

— А мне кажется, — осторожно попытался Глеб отвлечь Юлию от оккультного углубления в историю Древнего Египта, — ты просто и тогда очень любила, как любишь и теперь, братьев и сестер наших меньших, в том числе и пресмыкающихся. У тебя тоже просто не поднялась рука на одну из них. Так что Клеопатра сама виновата в своей трагической кончине. Она же была царицей, то есть начальницей над всем Египтом. А главная обязанность большого начальника — это подбор кадров и расстановка их на тех участках работы, которые соответствуют их способностям, опыту и знаниям. Она должна была поручить реинкарнированной в обратную сторону тебе заботу о фауне и флоре Древнего Египта — и расцветшая пальмами и прочими экзотическими растениями страна кишела бы богатейшим животным миром. А приказ вовремя прихлопнуть змею должен был получить вместе с железной колотушкой в руку какой-нибудь бравый военачальник. Он огрел бы колотушкой ядовитую гадину еще на дальних подступах к царицыной руке. А в действительности что произошло? Царица поступила в точности до наоборот! И вот результат: девяносто процентов территории Египта — пустыня, по которой бродят в тщетных поисках где бы чего попить и поесть одинокие верблюды. Сама Клеопатра, соответственно, в могиле. А ты ни в чем не виновата, и тебе просто следует выкинуть эту историю из головы.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво покачала головой Юлия. — Вообще-то и отец Фёдор, и почти святая отшельница наставляли и наставили меня, что любить надо не только братьев и сестер наших меньших, но и малых сих хомо сапиенсов. А что касается Клеопатры, я уверена: она рассчитывала в результате реинкарнации стать английской королевой Елизаветой — надцатой, меня опять сделать фрейлиной и прояснить ту древнюю историю до конца. Но в реинкарнациях произошел какой-то сбой. Я стала — я, а Клеопатра — моей кошкой. Сначала я об этом даже не подозревала. Хотя сразу поняла, что эта кошка — кошка необычная, потому что родилась и выросла среди саркофагов в пирамиде какого-то из Хеопсов. Предположила, что она реинкарнированная египетская колдунья, или жрица. Египетские жрецы, как известно, обладали многими тайными познаниями. А кто она есть по-настоящему, это я поняла только из вещих снов, которые мне начали сниться после злодейского преступления Дэна и убийства Никиты. Моя безвременно почившая кошечка стала сниться мне только в образе древнеегипетской царицы Клеопатры при всех царских регалиях и обязательно разгневанная, даже разъяренная! И понятно отчего: я второй раз не смогла уберечь ее от мучительной смерти! И не только ее, но и ее малых детушек, включая Цезариона, которых Дэн утопил в поломойном ведре! Вот за них Клеопатра и ополчилась на всю нашу семью. Все время швыряется державой и кричит: «Проклятие на ваши до́мы!» Заметь, не на дом, а на до́мы! Вот и получилось, что Никиту убили на Пионерском озере, где он постоянно стрелял ворон, и Клеопатра подумала, что он там и живет. Дэна похитили вообще неизвестно откуда, а на Маршу напали в нашем особняке…

— Может, тому виной не Клеопатра? — опять попытался отвлечь Юлию от оккультной версии Глеб. — Ведь погубитель твоей кошечки и ее котяточек Дэн — жив, относительно здоров, как может быть здоровым наркоман, и пребывает в Швейцарии в полной безопасности от всяких покушений, в том числе метафизических.

— Что касается Дэна, то он обречен. Где бы он ни прятался, куда бы он ни сматывался, сбудется мой страшный сон! Тяжелая держава или Клеопатрин скипетр настигнут его, проткнут или припечатают. А вот за папу я очень беспокоюсь! Я ему постоянно говорю по телефону, чтобы он был осторожен и удвоил свою охрану. Ну и Нельку тоже бы охранял. Она хоть и сбоку припека к Никандровым, но ей тоже может достаться за компанию. Но особенно я беспокоюсь за Изяслава. Когда я к нему приходила за благотворительным взносом, настоятельно ему советовала быть очень осторожным и не встречаться с подозрительными людьми, и охрану чтоб посадил у своего приватного входа. А то там одна консьержка на всех глаза таращит!

«Хорошо, что тебе неизвестно, как Изяслав отнесся к твоим рекомендациям и чем это для бедняги закончилось», — подумал Глеб, а вслух сказал: — Следует думать о твоей собственной безопасности! Ни шагу из особняка!

— Я очень уважаю твое мнение, — сочла необходимым ответить Юлия, — но сейчас поеду к месту упокоения Клеопатры, поговорю с ней с глазу на глаз, вымолю прощение за свое невольное согрешение, а также попрошу Клеопатру пощадить папу, Маршу, Изяслава и Нельку. А за Дэна просить не стану, просто сообщу Клеопатре мнение отца Федора, что нужно возлюблять врагов своих и, если тебя ударят по левой щеке, подставить правую. А в остальном Господь наделил каждого свободой воли. Так что если кому своей физиономии не жалко, может подставлять ее под оплеухи сколько его душеньке угодно.