Река меж зеленых холмов - Евгений Валерьевич Лотош

говорили с Кариной. Может ли она рассказать хоть что-то, не упомянув итог?

Директор СВР испытующе смотрел на нее. Ольга снова опустила взгляд. Нет. Она не может. Она просто не представляет, куда и какими путями уйдет информация. Она не очень хорошо знает Карину, но верит в ее мудрость. И в мудрость, и отсутствие корыстного интереса. Если та и ошибается, то не ей, простой охраннице, ее поправлять.

– Прости, господин Медведь, я не могу ответить, – сипло ответила она, отставляя бокал и поднимаясь. – Госпожа Мураций… это очень личное.

– Понятно, – кивнул Сторас. – Тогда не смею спрашивать дальше. Ну что же, – он тоже поднялся, – отправляйся домой и отдыхай. С завтрашнего утра тебя ожидает тяжелая работа. Тайлаш всерьез хочет получить работоспособный департамент, и скидку на твою неопытность делать не станет. Хотя и без помощи тебя больше не оставят.

Он отечески положил руку ей на плечо.

– Онка, прости меня за все. Я не могу дать тебе ни любви, ни комфорта семейной жизни. И потому, что гораздо старше тебя, и потому, что ты гораздо нужнее мне как союзница. А мне отчаянно нужны союзники. Я в очень тяжелом положении, и есть хорошие шансы, что не усижу в своем кресле и до конца лета.

– Но почему? – Ольга почувствовала, что ее голова начинает кружиться от нарастающей ярости. – Ведь Повелитель…

– Онка, ты никогда не задумывалась, почему я раз за разом упорно отказываюсь от предлагаемого Повелителем титула?

– Я… нет, гос… Сторас.

– Потому что я его друг. По крайне мере, льщу себе такой мыслью. Друг. И соратник. Не раб, каковым стану, если принесу ему вассальную клятву. Я слишком ценю свою свободу и независимость, а он достаточно умен, чтобы не настаивать. Но у свободы есть и обратная сторона: я ничем не обязан Повелителю, а он ничем не обязан мне. Дружба любого ответственного монарха – вещь весьма условная, а Тайлаш очень ответственен. И он не позволит никаким личным отношениям влиять на эффективность ключевых служб государства. Сейчас он не слишком доволен тем, как я блистательно профукал переворот в Сураграше. А помимо него есть и Совет регентов, и Дворянская палата, которые всегда меня не переваривали и к которым Тайлаш вынужден прислушиваться. От репутации моего человека тебе еще долго не отмыться, но сейчас у тебя огромное преимущество – личные отношения с госпожой Мураций и ее родственниками. Теперь ты самостоятельная политическая фигура, осознаешь ты это или нет. И твоя поддержка мне потребуется. Я даже не спрашиваю, окажешь ли ты ее, – он неожиданно озорно улыбнулся. – У старого козла вроде меня есть одно неоспоримое преимущество перед молоденькими неопытными девушками – он их насквозь видит куда лучше, чем ты со своим чудо-эффектором видишь меня. А теперь отправляйся домой и как следует выспись.

– Да, господин Медведь, – кивнула Ольга. – Разумеется, я сделаю, что смогу.

– Сторас, – мягко поправил ее директор СВР. – Спокойной ночи, Ольга.

– Спокойной ночи, Сторас.

Быстрым шагом спускаясь по центральной лестнице, Ольга тщетно пыталась подавить бушующие внутри эмоции. Ей хотелось убивать. Оторвать кому-нибудь голову, свернуть шею или насквозь проткнуть манипуляторами – так, чтобы по сторонам полетели ошметки кровавого мяса. Попадись ей сейчас навстречу сотня бойцов Дракона, она не раздумывая ввязалась бы с ними в бой. Она плохо разбирается в политике. Но она сделает все, чтобы враги господина Медведя – Стораса – горько пожалели о своих мелких подлостях.

А ведь он тобой манипулирует, неожиданного проговорил внутри холодный противный голосок. Пытается привязать тебя, чтобы ты всегда держала его руку. И его признания наверняка только на то и нацелены.

Ну и пусть, ответила она в тон. Даже если и так, ей тоже нужны союзники. А кому она еще может доверять, кроме как человеку, которого много лет защищала от невнятной внешней угрозы? Пусть он использует ее, но зато и она использует его. И все останутся довольны.

В конце концов, если она не может получить его всего, то готова удовольствоваться лишь дружбой. И даже просто сознанием того, что она ему нужна.

Но все-таки как бы ей пригодились эмпатические способности Яны!

20.06.858, перидень. Южный Сураграш

Хрустнула ветка, и Ирэй вздрогнула, прислушиваясь. Нет, не человек. Наверное, бурундук пробежал по ветке. Или птица задела сучок, взлетая. Ее больше не искали. Наверное, вчера вечером решили, что она заблудилась и утонула в болоте. Или просто побоялись идти за ней.

Девочка всхлипнула уже скорее по привычке, чем от настоящего расстройства. За ночь она успела привыкнуть к тому, что проклята навсегда. Что отец и мать убежали от нее, а потом вместе во всеми кричали, шумели и бросали в нее камни и палки. Синомэ. Теперь она синомэ. Ее убьют. Всех синомэ убивают, и правильно делают. Они маленькие чудовища, и они сами убивают всех, до кого дотянутся. Как она вчера чуть было не убила мать.

Но она не хочет умирать! Она не сделала ничего плохого!

Ее невидимые руки как веревки валялись на земле и иногда слабо шевелились сами по себе. В носу свербело – под корягой, из-под которой она не осмеливалась вылезать со вчерашнего вечера, оказалось сыро и прохладно, и ее одежда промокла и холодила тело. В первый раз в жизни она пожалела, что носит не настоящую кубалу, как взрослые женщины, а легкое детское платье. В животе долго и неприятно забурчало, и голод снова сжал тисками ее желудок. Плечо, куда ее вчера ударили мотыгой, распухло и отдавало резкой пульсирующей болью, глубокий порез горел все сильнее. Но боль можно не замечать. Пока.

Что ей делать? Она не может вернуться домой, ее убьют! Хорошо, что большие злые солдаты Дракона с ружьями куда-то пропали, иначе ее застрелили бы еще вчера. Но вместо них в деревне поселился чужой человек, носящий на рукаве синюю повязку. У него тоже есть ружье, и его все боятся, даже старейшины. Он возьмет ружье и застрелит ее, и она умрет.

Есть хочется. И пить. Но все фруктовые сады слишком близко к деревне, а пить из луж на болотах нельзя, нельзя, нельзя…

В джунглях постепенно светлело. Солнце, наверное, уже поднялось над дальними горами. Его лучи еще не пробивались сквозь листву, но полумрак медленно рассеивался. Весело щебетали утренние птицы, где-то далеко перекликались обезьяны. Начинался новый день – светлый и радостный для всех, кроме нее.

Новый звук заставил ее насторожиться. Что-то рокотало далеко-далеко в стороне деревни, еще очень тихо, но постепенно усиливаясь. Она раньше никогда не слышала такого. Какое-то время она